Евгения Лазаревна Эльяшева (1923-2013)

Эльяшева Евгения Лазаревна

Предисловие
М. Гурджи
Мы открываем новый раздел сайта с опубликования мемуаров Евгении Лазаревны Эльяшевой, удивительной женщины, прожившей долгую жизнь, ветерана Великой Отечественной войны, в прошлом деятельного участника всех мероприятий общины крымчаков в Симферополе с 70-х годов и до переезда в Израиль в 1999 году.
Я был немного знаком с автором мемуаров. Евгения Лазаревна по характеру была завидной оптимисткой, сохранившей до преклонного возраста поразительное жизнелюбие. Я часто встречал Евгению Лазаревну, сидевшую на лавочке перед своим домом и встречавшую первые лучи солнца. Она любовалась наступившему утру, окружающему ее миру, лучам солнца, голубому небу, спешащим на работу горожанам. Редко подобный позитивный настрой сегодня можно встретить у более молодых людей. Е.Л.Эльяшева оставила нам воспоминания,которые, без сомнения, послужат нам примером силы духа поколения наших родителей. Мемуары для публикации предоставил сын Евгении Лазаревны Юрий Эльяшев с собственным дополнением маминых воспоминаний (публикуется в сокращении).
Воспоминания Е. Л. Эльяшевой
Арад, Израиль, 2012 г.
Сейчас, на девятом десятке лет, я часто обращаюсь к прожитым годам. Наверно людям моего возраста это свойственно, но это не только, и даже не столько ностальгические чувства к ушедшему. Я смотрю на жизнь своих внуков и правнуков через призму своих детских и молодых лет. Можно порадоваться за них, что наше лихолетье минуло их, но не все так просто. Есть что-то такое, из того, что у нас было и чего теперешнее детство и молодость, лишены. Ведь, с одной стороны, мы пережили последствия гражданской войны и коллективизации, репрессий и Отечественной Войны, послевоенный восстановительный период и застой. С другой, мы были вовлечены в энтузиазм пионерской и комсомольской жизни, героику войны и славу победителей. Молодому поколению непонятна наша гордость за все это, так может быть сделать попытку познакомить их с этой жизнью на примере их бабушки и прабабушки? А может, эта жизнь будет представлять интерес для их внуков и правнуков?
Я родилась в семье скорняка, мастера по изготовлению изделий из меха, 3 июня 1923г. в Крыму. Отец – Лазарь Моисеевич, третий ребенок из одиннадцати в большой семье. Мать – Ревекка Абрамовна Гальперина, в девичестве Гайго, из крымчакской семьи. Старший брат Григорий, 1920 г. рождения, к сожалению, в 1979 г. году умер, младший Володя, как и я, живет со своей женой Майей в Араде, что в Израиле. Наши родители до моего рождения жили в Феодосии и, уже потом переехали в Ялту, где я и родилась.

Когда мне было три года вся огромная семья моего папы: родители, семь братьев и четыре сестры со своими семьями переехали во вновь организованную коммуну – деревню под Евпаторией. Из той жизни мало что помню, разве что поместили всю семью Гальпериных в большой барак, а друг от друга каждая семья отделилась ширмами из простыней. Это уже потом каждый построил своей семье отдельный дом. Рожать моего младшего брата Володю мама поехала в Евпаторию, да так и остались мы там жить. После рождения Вовы, его октябрили, и имя он получил в честь вождя революции – Ленина.
Я, как и большинство моих сверстников, вела активную общественную деятельность, сначала в пионерской, потом в комсомольской организациях. Я ощущала гордость за сопричастность к строительству нового для того периода общества, но беззаботная для меня жизнь закончилась очень рано. 27 октября 1939 г., когда мне исполнилось 16 лет, в 39 лет, в день своего рождения от рака умерла моя мама. После операции по удалению опухали, она прожила три года. Эти годы я училась в вечерней школе рабочей молодежи, а днем ухаживала за больной мамой, так как работа у папы связана с постоянными командировками. Гриша, старший брат, учился в техникуме, а в день смерти мамы, он получил повестку в армию и, после отсрочки, мы с младшим братом Вовой остались практически одни. Я старалась, как могла, заменить ему мать. В редкие выходы на прогулки с подругами, брала его с собой. Это иногда влекло к конфликтным ситуациям: подруги иногда делились своими сердечными тайнами, невольным свидетелем которых становился Володя. Но, поскольку он не отличался умением хранить их, часто они становились известны тем, для кого не предназначались. Такое положение вещей не могло радовать ни подруг, ни меня и однажды я оставила его дома. Уже в 9 часов вечера я была дома, но попасть в квартиру не могла: она была заперта изнутри на палку. На стук в дверь откликнулись соседи и, с помощью лестницы я через окно попала в нашу квартиру на втором этаже. Трудно передать мое состояние, пока я не увидела крепко спящего братика. Я вся изрыдалась, коря себя и впредь никогда не оставляла его одного. Вместе мы ходили гулять, в кино, в театр.
Через 10 месяцев после смерти мамы, папа женился. Невесту ему нашли родственники в Запорожье. При первой же встрече, новоиспеченная мачеха заявила, что такая девушка в девках не засидится. Тогда я еще не предполагала, что это была программа мачехи на ближайшее время. Начались советы, с кем мне следует, а с кем нет общаться. Осуждались коллективные встречи с девочками и мальчиками, как бесперспективные для замужества. Предлагалась больше обращать внимание на мужчин более солидного возраста. Мои возмущения и протесты игнорировались. Начались сватовства гостей из Запорожья, по инициативе тети Лизы (это имя моей мачехи).
Как-то придя в класс, обратила внимание, что появился новый ученик. Мише, как его звали, тогда было 27 лет. Он был студентом московского автодорожного института, а, поскольку он имел проблемы с грамотностью, ему рекомендовали посещать в вечерней школе уроки русского языка в качестве вольного слушателя. Он, почему-то, сразу обратил на меня внимание, очевидно, что в свои 16 я выглядела как минимум на 19. Когда нам раздали контрольные по диктанту, нашелся предлог для более тесного знакомства: в моей работе не хватало запятой, его пестрила ошибками. Поступила просьба о помощи в свободное от уроков время. Мое воспитание не позволило отказать, но и обещать ничего не стала. Как-то я занялась постирушкой на веранде и, к моему удивлению, открылась калитка, и во двор вошел Миша. Как он узнал адрес для меня до сих пор загадка, но тут, же на пороге появилась т. Лиза. Оставив меня за стиркой, она увела Мишу в дом и через некоторое время знала о нем значительно больше, чем я за время совместной учебы. Оказалось, что у Миши в Запорожье дядя, работающий на заводе «Коммунар», где ранее работала мачеха и она его хорошо знает. Теперь перед занятиями мы занимались русским языком, после чего вместе шли в школу. Тетя Лиза время не теряла и по любому поводу старалась расспрашивать Мишу, а потом расхваливала мне его, ставя в пример по сравнению с моими товарищами. Миша не скрывал радости, что нашел союзника в лице мачехи. Думаю, она и папу «обрабатывала», но он держал нейтралитет. Когда на экраны кинотеатра вышел фильм «Первая любовь», мы с друзьями договорились вместе его посмотреть. Собравшись, я готовилась идти в кино, как вдруг появился Миша с билетами на этот фильм. Мои аргументы на предварительную договоренность не имели успеха и, с папиной поддержкой, ему удалось меня уговорить. Это было мое первое появление на улице и в общественном месте с молодым человеком, от чего я не находила себе места. На лицах друзей я также читала недоумение за мое изменение компании.|
Через некоторое время он появился с билетами на джаз Эдди Рознера. Повторились перекрестные уговоры, и я согласилась. Провожая меня домой, Миша сделал попытку поцеловать, за что получил пощечину и предложение больше не появляться у нас. К моему удивлению и возмущению, через пару дней он опять появился в нашем доме, но сразу же прошел к папе. Через некоторое время ко мне в комнату входит мачеха, усердно утирая платком глаза. Оказывается, Миша попросил у папы моей руки. Папа пригласил меня к себе чтоб сообщить «радостную весть». Моя ссылка на ранний для замужества возраст, вызвала вопрос у «жениха»: а когда, по-моему, мнению, я могу об этом думать? Мой ответ 20 лет не смутил его, лишь попросил не отказывать ему.
Я рассчитывала, что за три года может произойти многое, я смогу встретить и полюбить молодого человека, но Миша появлялся в нашем доме ежедневно, а на мое возмущение очередной попыткой поцеловать меня, папа объяснил, что жених имеет на это право. Только тогда я поняла, что выше описанная договоренность сделала меня невестой!
Попытки перейти к интимным отношениям, я пресекала, и так продолжалось восемь месяцев. С таким положением вещей, Миша больше мириться не хотел и время от времени заводил разговоры о свадьбе. Почти каждый день он встречал меня после школы.
и подолгу засиживался у нас, а однажды заявил, что не уйдет без положительного ответа. На мою безразличную реакцию, и что могу переночевать в комнате у брата, посмеялся и спросил, что я объясню соседям, когда утром он выйдет из нашей квартиры. Побоявшись ненужной компрометации, с трудом уговорила уйти, но на другой день с утра, отпросившись с работы, в новом костюме пришел к нам. Папа был на работе, и он, вместе с мачехой, занялся сватовством. Я долго не соглашалась, но, в конце концов, согласилась. На душе было очень тяжело, старший брат в армии, родственники со стороны мамы не могли быть на моей свадьбе, не сумев простить раннего брака папы после смерти мамы. Я обрадовалась, когда в загсе отказались нас регистрировать, но когда мы вышли, Миша с паспортами вернулся в загс. Вышел из него моим мужем. Мне ничего не говорил, но думаю, соврал, что я беременна. Между прочим, дочь наша родилась через три года.
Мы жили у нас дома, я продолжала работать старшим пионервожатым и культмассовым работником в детском санатории, начав вскоре, после того, как папа женился. В устройстве на работу мне помог горком комсомола, я давно работала у нас в школе пионервожатой и мой отряд был лучшим. Дом так же был на мне, мачеха почти ничего не умела.
Ровно через месяц после моего замужества, началась Великая Отечественная Война. В первый же день муж получил повестку и уехал. Несколько недель я ничего не знала о нем. Санаторий освобождали от детей, для организации госпиталя. Комсомольская организация, которую я возглавляла, приняла решение о коллективном заявлении по отправки на фронт. Неожиданно приехал муж и, узнав о нашем заявлении, отправился в военкомат и вернулся с направлением меня в его часть: автобронетанковые подразделение 51 армии. Первое место нашей службы – оборона Перекопа.
Я очень волновалась за судьбу младшего брата. Папу мобилизовали на фронт, мачеха собиралась в эвакуацию и брат, разумеется, ей мешал. В одной из командировок Миши в Евпаторию, я уговорила его привезти Володю к нам. Некоторое время мы прятали его от начальства в поселке, где нас расквартировали. Везде были расклеены афиши, что Перекоп никогда не сдадим врагу, Крым был и останется Советским. И вот мы отступаем. Как быть с Володей? При части были летучки, это машины, оборудованные станками и инструментами, предназначенные ремонтировать технику прямо на передовой. Солдат, работающий на этой летучке, узнав о нашей проблеме, предложил взять к себе смышленого и услужливого паренька. В нашей автобронетанковой части уже был такой же мальчик, Владик, числился как сын полка. Ныне Елецкий Владислав Александрович живет в Симферополе, занимается активной общественной деятельностью среди инвалидов и участников 51 армии.
При отступлении, нас отправляли группами. В первой отправляли ремонтников с ценными запчастями, с ней уехал мой братик. Я попала во вторую группу, а с третьей – мой муж, эта группа все после себя уничтожала и взрывала. Собраться вся часть должна была в районе Феодосии, но когда я не обнаружила летучки, со слезами обратилась к начальнику. Последний объяснил мне, что летучка в степи осталась без горючего и успокоил, что помощь уже отправлена, однако, был удивлен моими рыданиями. Пришлось признаться что Володя, находящийся в летучки, мой брат. После возвращения, брат был зачислен на довольствие, как «сын полка». В последствие, начальник мастерских, Таранов Н.К. никогда не жалел об этом, т.к. своим усердием, Володя заслужил к себе внимание и уважение.
Под напором фашистов, мы все оказались в единственном свободном от немцев городе – Севастополе, который защищали до последней возможности. После окружения Севастополя, одну из групп руководство решило отправить на теплоходе «Абхазия» на Кавказ, в которой оказалась и наша часть. У выхода из Севастополя нас сильно бомбили и несмотря на отчаянную попытку корабельных зенитчиков защитить нас, для многих бойцов теплоход стал последним пристанищем. Эвакуация проходила через территориальные воды Турции, мы попали в какое-то течение, в котором укачались не только пассажиры, но и экипаж. В Батуми мы прибыли совершенно измученные. Там нас подкормили, обмундировали, пополнили наши ряды и стали готовить к десанту в Керчь. Переправа проходила по замерзшему проливу. Одновременно был высажен десант в Феодосию. Планировался также десант в Евпаторию, но это не получилось: был сильный шторм и катера не смогли подойти к кораблям, стоящим на рейде за солдатами. Итак, еще в конце 41-го была сделана попытка освобождения двух крымских городов! К сожалению, ненадолго: в то время Советская армия еще не готова была отстоять освобожденное, для этого должно было пройти еще много времени. 18 мая мы повторно оставили эти города. Некоторых оставили для партизанской деятельности в аджимушкайских каменоломнях, остальные на весельной барже высадились на побережье Краснодарского края. Дальше путь длинной в 80 км проходил по узкой полоске земли, так называемой «Чушке»: с одной стороны лиман, с другой воды пролива. Налетели немецкие самолеты и на бреющем полете начали расстреливать нас. Я, восемнадцатилетняя девушка не растерялась, схватила одной рукой мужа, другой брата и мы побежали в лиман, подальше от дороги, и в одежде и сапогах легли на дно, подымая голову каждый раз, когда самолеты врага пролетали мимо. С наступлением темноты, самолеты исчезли и мы, мокрые и в лечебной грязи лимана, продолжили путь к Темрюку, где нас расквартировали у местных жителей.
51-й армией мы защищали Кавказ. Наша часть располагалась в Грузии, недалеко от Тбилиси. Я с ужасом узнаю, что беременная. Счастливая новость для большинства супружеских пар, для нас, в условиях, в которых мы находились, была катастрофой. Мои попытки прервать беременность народными средствами не имели успеха, здоровый молодой организм не хотел расставаться с плодом. Пришло время рожать, до ближайшего медпункта 18 км, я, муж и водитель попытались преодолеть это расстояние, но… не успели: роды состоялись в машине. Ни я, ни муж понятия не имели о родах и тут крик дочери. Прохожие подсказали мужу, что рядом живет пожилая грузинка, способная нам помочь. Мы подъехали к убогому домику, из которого вышла упомянутая женщина с ржавыми ножницами в одной из грязных рук и с катушкой ниток с другой. Я и испугаться не успела, как грузинка выполнила свою работу. Похлопав меня по плечу, пообещала, что все будет хорошо, т.к. она много детей уже приняла. К счастью, так и было. Еще при подготовке к родам я финский домик, выделенный нам, пыталась избавить от кишащих в нем клопов с помощью керосина, но со специфическим запахом от него спать было не возможно и первую в своей жизни ночь, моя дочь со мной провела под открытым небом.
Наутро все же пришлось поехать в больницу, где мне доделали все то, что не сделала грузинка. В больнице кроме чая ничего не давали есть. Наши ребята, из уважения ко мне, наворовали в каких- то огородах овощей (за что у них были неприятности), а муж, в какой-то жестяной коробке, варил мне суп. Пребывание в больнице становилось не только тяжелым, но и невыносимым не только для меня, но и для мужа: совмещать служебные обязанности и ухаживание за женой, находящейся за 18 км от дома, это не просто. Обращения к врачу, к зав.отделением были напрасны, они настаивали, что мой случай требовал постоянного врачебного контроля. Только моя расписка об личной ответственности за свое здоровье, позволили мне вернуться в часть.
В 1943г. был освобожден от немцев Краснодарский край. К этому времени вышел указ К.Е.Ворошилова о направлении с фронта в освобожденные районы специалистов сельского хозяйства. В этой связи мужа, а вместе с ним и меня с братом, демобилизуют и направляют в Краснодар.
Переезд в связи со сменой места жительства и сейчас мероприятие не из простых, а в военные годы это было бедствием. Билеты удалось достать только до Баку, дальше до Краснодара билетов не было, люди по восемь дней ждали. Если учесть, что у меня на руках была новорожденная дочь, перспектива многодневного ожидание нас не радовала, тем более, что денег было только на дорогу. Мы не представляли себе, как сможем столько времени провести на вокзале без питания. Пеленок не было, сердобольные люди подарили некоторые тряпки, которые в дороге я сушила на своем теле, обматывая вокруг ног. Мне посоветовали пойти в комнату матери и ребенка, муж с братом приютились в вокзальном зале ожидания. Дежурная в комнате матери и ребенка отнеслась ко мне очень участливо и достала билеты до Краснодара. Когда муж увидел меня с билетами, он чуть с ума не сошел от счастья, так дочь, только родившись, уже оказала нам неоценимую услугу. Сесть в вагон была тоже проблема, на билете не указаны не только места, но и вагон. Людей на посадке много, а стоянка короткая. Я отправилась в детский вагон, а мужа с братом не хотели впускать. Муж с нашим скарбом зашел в тамбур, а я прошла в вагон. Оставив дочь на сидении, вернулась в тамбур и глазам предстала картина: муж лежит на полу, прижав к себе вещи, а на нем какой-то жулик, сжимая его горло. Я схватила его за волосы, била его по голове, спине, пока он не разжал руки. Мы быстро вошли в вагон, и тогда я заметила отсутствие Вовы. Поезд тронулся, и я испытала ужас, мне показалась, что тогда я окончательно поседела (начала седеть при отступлении из Севастополя на теплоходе «Абхазия», когда мы стояли под мостиком, а вокруг нас свистели пули и осколки снарядов при немецком обстреле). Я решила обойти вагоны, чтоб проверить, не сел ли брат в другой вагон, но в это время вошел мой дорогой братик, ему действительно удалось зайти в какой-то вагон. Вспоминая эти события сейчас через многие десятилетия, я обливаюсь слезами.Еще перед десантом, по пути в Темрюк проезжая Краснодар, я встретила свою подругу детства, Маню, эвакуированную из Евпатории. Она с мужем, братом и матерью, жили в большой нужде. Нам в армии было легче и мы с собой в Темрюк взяли ее брата, нагрузили продуктами и отправили обратно. К ней я решила зайти, по прибытию в Краснодар, пока не устроимся, а муж, не теряя времени, пошел в краевой земельный отдел с направлением. Он получил назначение на должность главного инженера этого отдела.
Хозяйка, у которой жила Маня, нас узнала. Маня уже уехала и Мария Григорьевна (так звали хозяйку) предложила остаться у нее. В двухкомнатной квартире, кроме нас и хозяйки, жила учительница с дочкой. От сырости по стене текла вода, вытекая из-под кровати по полу. Тем ни менее, мы не уходили от нее, женщина относилась к нам очень хорошо: дала две свои кровати, мы пользовались ее посудой. Она работала медсестрой, по вечерам пряла нитки из овечьей шерсти. Из отходов сшила одеяльце для моей дочери, на свалке нашла поломанную коляску без двух колес по диагонали. Мы ее прижали между стеной и двумя кроватями, придав, таким образом, ей необходимую устойчивость.
Для нас началась мирная семейная жизнь: у Миши была неплохая зарплата, устроился на работу у водников Володя, всем дали хлебные карточки – Мише и Володе по 500 г, мне 250 г, Лоре – 300 г. Мишу прикрепили к двум ИТРовским столовым, Володе три раза в день давали какую-то бурду. Дали продуктовую карточку на 1,2 кг крупы, 300 г растительного масла, Лорочке еще давали 300 джема, вместо сахара, все это на месяц.Этого нам не хватало, я, практически, голодала, притом, что кормила дочь. Денег на дополнительные продукты не было, а нужно было покупать уголь, дрова, одежду, отоваривать карточки и платить за квартиру. Мы сильно обносились. К счастью, у меня замечательный брат: зная, что я голодная, он достал где-то консервную банку и, питаясь только завтраками и ужинами, обеды приносил мне. Я не разрешала ему этого делать, считая, что в его 15-16 лет недоедание, причина его маленького роста. Володя не обращал на мои слова внимания, продолжая приносить еду, оставлял на столе и убегал. Моя хозяйка держала курей и для них складывала в коридоре на ящике очистки от картофеля. Я аккуратно срезала с очисток слой картофеля, делясь по-братски с курами.Как-то ко мне пришла патронажная сестра, курирующая моего ребенка. Увидев большое количество молока у меня (и это притом, что я не доедала!), предложила сдавать молоко в доме ребенка. Мне платили зарплату и кормили, что было очень важно. Заведующая предупредила, что, если не будет хватать еды, я могу рассчитывать на добавку, но домой ничего нельзя носить. Целый день я находилась в доме ребенка, а поздно вечером возвращалась домой. Сердце мое разрывалось, когда я, сытая, видела голодных мужа и брата. Я, несмотря на запрет, достала пергаментную бумагу и брала домой то, что могла завернуть в эту бумагу, обычно вторые блюда, и спрятать в белье дочери. Чтобы не уменьшилось молоко, я просила на кухне дополнительно первые блюда. Мне еще полагалось выпивать в день литр молока. Я как-то сказала заведующей, что ребенок всю ночь спит, а молоко пребывает, что доставляет мне мучения. Это была правда, и она распорядилась давать мне домой две градуированные бутылочки, в которые я сцеживала после кормления 500 мл молока. В них я домой приносила пол-литра коровьего молока. Теперь я за мужчин была спокойна: днем они питались на работе, а вечером ужинали тем, что приносила я. Так мы прожили в Краснодаре девять месяцев.
При освобождении Крыма в 1944 г. в след за армией, вошло руководство Крыма, с ними был мой муж, направленный в Евпаторию. Так мы вернулись в родной Крым, но не без приключений. Муж уехал с другим крымским начальством, а мы должны были ехать следом. Нам, как и многим оставшимся семьям ответработников, выдали удостоверения и велели ждать состава. Время шло, а обещанного состава не было. К нам приехала группа командировочных из Крыма, среди которых был мой знакомый. Его удостоверение было напечатано на таком же бланке, что и наши. И мы рискнули: положили свои удостоверения среди удостоверений этой группы и купили билеты. Мы уволились с работы, отоварили карточки, купили впрок продукты, сколько смогли и отправились в дорогу. Путь был с многочисленными пересадками, которые в условиях военного времени нам с трудом удавались. Часто выручала человеческая сердечность к женщине с ребенком, а притом, что Лорочка была прелестным ребенком, люди не могли равнодушно мимо пройти и с удовольствием пытались по мере сил помочь. Так мы без продуктов добирались до Керчи, пересаживаясь с поезда на поезд, на открытых платформах для военной техники, собирая по дороге дрова и все, что горит для паровоза. Однажды даже я отстала от поезда, в котором уехал Володя с дочерью. К счастью, вскоре в следующем составе, я догнала детей. Далее, на плоту перебрались на крымский полуостров и на попутной – до Керчи.
В Керчи добрались до знакомых, знающих мужа. Приняли нас хорошо и помогли добраться до Симферополя. Там я нашла Мишину невестку, жену его расстрелянного немцами брата. От нее узнала, что муж работает в Евпатории директором сельхозснаба. До Евпатории вновь добирались на попутной машине, что было сделать нелегко, т.к. желающих ехать было больше, чем машин. Опять помогла отзывчивость водителя по отношению к матери с грудным ребенком. Тем ни менее, 64 км между Симферополем и Евпаторией преодолевала где на машинах, где пешком. Наш довоенный дом оказался разрушенным. Муж остановился в отчем доме. Умывшись и поев то, что смогла нам датьсоседка, я пошла разыскивать место работы мужа, Володя отправился на поиски своих товарищей. Радости мужа, казалось, не было предела, он не выпускал дочь из рук.
В Евпатории мы прожили до мая 1946г. и переехали в Симферополь с двухнедельным сыном, Юриком, куда перевели мужа на должность директора облтехснаба. Володя остался в Евпатории со старшим братом, Гришей, вернувшимся из госпиталя. Они вместе работали киномеханиками в совхозе «Большевик». После женитьбы, Гриша переехал в Симферополь, а Володя работал радистом на катере. Позднее, женился на девушке, по имени Майя из Запорожья и переехал туда. Мы в Симферополе сняли квартиру по ул. Чернышевского, 25. Документы о моей довоенной работе с детьми в школе не сохранились, тем ни менее, я обратилась в детскую поликлинику, где организовали летнюю площадку. Ранее там не смогли работать учительница и студентка пединститута, но главврач рискнул меня попробовать в этой должности. Так началась моя любимая работа. Мои старания увенчались успехом, контакт с детьми у меня был великолепным и Леонид Михайлович, так звали главврача, остался доволен моей работой. По окончанию летнего сезона, когда открытая площадка закрывалась, главврач предложил мне постоянную должность воспитательницы в стационаре. Я смогла всем детям найти занятия, как лежачим, так и ходячим. Медсестры были довольны. Меня все больше нагружали работой, и я почувствовала, что не хватает времени на своих собственных детей и пришлось уволиться. Леонид Михайлович дал мне отличную характеристику. На другой день я обратилась в горздрав и меня взяли воспитательницей в детские ясли №5. Оказывается, там нашелся человек, который знал меня по работе на детской площадке. В этих яслях я проработала 23 года. В моей трудовой книжке появилось много записей о благодарностях и премиях. Каждое лето горздрав посылал меня на работу в пионерлагерь, сохраняя место в яслях. Однажды работала в «Артеке», по несколько раз в Евпатории и Алуште. Как правило, мне давали старших детей, первый отряд. Когда подросли мои дети, покупала им путевки в тот же лагерь. После окончания смен, часто поддерживала хорошие отношения с бывшими воспитанниками еще многие годы. Мой семейный альбом украшают много их фотографий с трогательными подписями. На пяти свадьбах своих воспитанниках мы с мужем гуляли. В 1950 г. меня послали от Крыма на международный слет преддошкольных воспитателей в Ленинград, на котором, кроме представителей советских республик, присутствовали воспитатели из Польши, Румынии, Чехословакии, ГДР и т.д.
В 1972 – 1973 г. я очень сильно болела: военные годы оставили свой отпечаток на моем здоровье. За редкими днями, я провела в неврологической больнице целый год. Реабилитация проходила сначала на костылях, потом с палочкой. Лечащий врач рекомендовал мужу не позволять мне больше работать с детьми, во избежание истощения нервной системы.
С 1973 г. до пенсии работала в больнице медстатистиком, проработав в этой должности 10 лет. Дочь в 1963 г. вышла замуж и уехала с мужем в Запорожье, подарив мне внучку, которая, в свою очередь одарила правнуком. Рождение внучки помешало ей окончить запорожский университет и значительную часть своей трудовой деятельности, она проработала с мужем на заводе «Запорожсталь». Сын в 1970 г. окончил машиностроительный институт, в 1996г. – институт экономики и права, работал инженером, зав. лабораторией, директором научно-технического предприятия, помощником президента Крыма по экономическим вопросам. В своем браке подарил и внука, и внучку, благодаря которым у меня еще два правнука и правнучка. В 1991 г. Мои дети справили нам золотую свадьбу. 3 сентября 1993 года меня, как и всю нашу семью, постигло большое горе: после непродолжительной болезни ушел из жизни мой муж.
Необходимо несколько слов сказать о моих братьях. Мои родители подарили мне чудесных и талантливых братьев. О таких говорят, у них «обе руки правые». Можно добавить, кроме «золотых рук», их природа наделила умными головами. Старший, Гриша с детства отличался любовью к естественным наукам, способностью все, что только возможно, делать своими руками. К сожалению, ему не повезло с периодом жизни: после школы служил в армии и перед самой демобилизацией, началась война, где был тяжело ранен. После войны, надо было обустраивать самостоятельную жизнь. Женился, родились дети, но мысль об образовании не оставляла его. Для того, чтобы поступить в институт, необходимо было обновить знания по школьной программе и он поступает в девятый класс вечерней школы. Обострившееся ранение надолго отправило его на больничную койку и в новом учебном году Гриша вновь идет в девятый класс. Вначале 60-х, оканчивает одесский институт холодильной промышленности.
Всю жизнь Гриша был для всех родственников и друзей «скорой технической помощью», причем абсолютно во всех областях: поломался ли электроприбор, швейная машинка, часы, телевизор, появилась проблема с электропроводкой или сантехникой – для него не имело никакого значения. И не было случая, когда бы он кому-либо отказал.
Вот уж поистине, если Б-г кого-то отметил, то вложил в него все. Когда Володя был маленьким, папа подарил ему детскую балалайку. Гриша взял ее и стал на ней неплохо играть. Заметив его музыкальные способности, папа купил старшему брату мандолину и всю жизнь Гриша играл на этом инструменте. Как-то я попросила Гришу отремонтировать свет у нас в детясельной группе. Закончив работу, брат обратил внимание на пианино и попросил попробовать. Через несколько минут, после каких-то своих поисков, брат начал играть! Прошло несколько, лет и ситуация почти повторилась. Наши друзья попросили Гришу отремонтировать что-то в электрике. Дочь играла на пианино и скрипке. Брат после работы продемонстрировал свое умение играть на пианино, а потом решил опробовать скрипку и, к изумлению присутствующих, после нескольких минут проб со смычком, извлек музыку! На наше горе, рак лишил нас любимого брата, мужа, отца, дяди.
В своих воспоминаниях, я не раз упоминала о младшем брате, Володе. Он долгое время мне и мужу был сыном. Ранняя смерть мамы и война отняли у него детство. После переезда в Запорожье, некоторое время работал на «Запорожстале», а потом пошел работать в комбинат по обслуживанию торгового оборудованию. Все это оборудование он увидел впервые, но легко познакомился не только с ним, но и внутренним содержимым. Через короткий промежуток времени, Брат стал лучшим специалистом и единственным, кому поручали новое, в том числе электронное оборудование: меломаны, кофеварки, фрезеры мягкого мороженного и др. Долгое время на всю Запорожскую область Володя был единственным специалистом по ремонту уникального оборудования, пока не набрал бригаду механиков и не обучил их.
Теперь, на склоне лет, я часто вспоминаю всю свою жизнь: где только сил взяла эту жизнь прожить. Теперь мы всей семьей живем в Израиле, причем Володя с женой, мои дети с супругами и я живем в Араде, Юрины дети и Лорина дочь, со своими семьями,живут в центре страны. Очень хочется, чтобы правнуки и их дети хоть что-нибудь знали о нашей жизни. Уверена, их жизнь, будет намного счастливей, чем наша.
Юрий Эльяшев
Арад, Израиль
Дополнение к маминым воспоминаниям
В этом дополнении хочу сообщить читателю те факты из жизни мамы, ее братьев и папы, которые остались в моей памяти из рассказов последних.
Гальперины
Семья Гальпериных состояла из шести человек: отец – Лазарь, по профессии скорняк, шивший изделия из меха, мать – Ревекка, бабушка (мать Ревекки) и трое детей: Гриша, Женя (моя мама) и Володя. Бабушка, крымчачка по национальности (согласно Михаилу Кизилову, крымчаки – евреи, попавшие в Крым в Х-ХI веке), плохо говорила по-русски, поэтому в семье было двуязычие (крымчаки говорят на крымско-татарском языке). Она была добрейшей души человек, всегда пыталась сделать свое присутствие незаметным, считая, что все в семье должно быть для дочери, зятя и детей. Бабушка никогда не прикасалась к еде, пока не была убеждена, что семья сыта. Мне мама рассказывала: «Как то дети вмести с соседскими сверстниками расположились со своими играми на крылечке их дома и бабушка, для того, чтобы пройти стала прижиматься к стенке, чтоб, не дай бог, не помешать детям. Но эту картину увидела их мама и детям досталось за невнимание к бабушке.» Тем ни менее, вклад ее в жизнь семьи был чрезвычайно важен: ее никогда никто не видел без работы. Кухня, уборка, стирка – практически все это лежало на плечах бабушки.
Во время войны моя прабабушка была расстреляна немцами с другими евреями и крымчаками.
Папа, единственный работающий член семьи, был постоянно в работе или в служебных разъездах и в семейных делах, в воспитании детей участия не принимал. Его скорнякская деятельность, очевидно, давала не плохой доход, т.к. семья, по меркам того времени, была хорошо обеспечена. Кроме того, отец обладал хорошей головой и умелыми руками. Вся чисто мужская работа лежала на нем, мог все починить и сделать своими руками. Как-то Ривекка пожаловалась на ветхость домашней мебели и отец занялся изготовлением новой. Через некоторое время семья пользовалась новой мебелью, собственноручно изготовленной главой семьи.
Мой дедушка Лазарь погиб на фронте во второй мировой войне.
Всему хорошему, что имели в своем воспитании дети, они обязаны матери. Этому она уделяла все свободное время, оставшееся от хозяйственных дел и разнообразной рукодельной работы. Ее руками было сшито многие вещи, которые носила семья, а квартира была украшена ее вышивками и вязаниями. Ривекка была интересной рассказчицей, достаточно образованной для того времени, любила сама и прививала детям любовь к музыке, живописи. Сочетала в своем воспитании как любовь, так и строгость. Из маминых рассказов: «В доме жила кошка. Как-то глядя, как мама гладила на коленях кошку, в то время, как Володя сидел подле, предоставленный сам себе, Женя (моя мама) спросила: “Мама, а ты кошку больше любишь, чем Вову?” Надо было видеть, как мама откинула кошку, схватила Володю и прижала к себе».
Бабушка Ривекка умерла в 27.10.1939, в день своего рождения от рака груди.
Дети росли очень разными. Старший, Гриша, очевидно долгожданный, как все первенцы, рос избалованным и изнеженным ребенком. Он неохотно ел, чего не скажешь о младших, всегда был худым и поэтому главной задачей для родителей, было накормить его. Как-то, перебирая предлагаемое меню, Гриша остановился на шашлыке, и родители срочно стали жарить мясо. Но “шашлык” на тарелке Гришу не устроил и папа начал строгать “шампуры”. Чтобы уговорить Гришу поесть, надо было приложить усилия. Он подолгу сидел перед едой, прежде чем приступал к ней. Из маминых рассказов: «Глядя на старшего брата не решавшего приступить к поеданию кондитерского изделия, Я, не раздумывая схватила папин аршин (деревянная линейка, приблизительно метр, которой пользовались портные) и стукнула брата по голове. Он схватился за голову, я за его пирог, который мигом исчез в детском организме».Вкусы детей были тоже разные: Гриша любил все сладкое, Женя - грызть семечки, Володя – все соленое. Поэтому папа из поездок привозил старшему сыну халву, дочери – черные пузатенькие семечки, младшему – соленые помидоры.
Детство детей, как и во многих других семьях, частенько проходили во взаимных потасовках, причем сестра ни в чем не уступала братьям. Но если угроза драк приходила из вне, все трое сплачивались, заступаясь друг за друга. Нередко, Жене приходилось защищать не только младшего, но и старшего брата.
Дети успешно впитывали в себя от родителей умение делать все своими руками, причем мальчики пошли дальше отца: они распространили свое умение на набиравшее популярность электричество. За долгую жизнь рядом с мамой и ее братьями, я не помню случая, чтобы нашлась та электрическая или механическая техника, которую не смогли бы отремонтировать мои дяди. И это притом, что жили они в век бурно развивающегося технического прогресса. Начина с довоенного времени, ими ремонтировались электропроводки, электроплитки, примусы. В мое время они с легкостью справлялись со швейными машинками, всеми видами часов, радиоприемниками, телевизорами и всеми видами вновь появляющейся техники. Единственно до чего они не дошли (а дядя Гриша не дожил) – это компьютеры. А мама не знала препятствий, в том, чтобы отремонтировать какую-нибудь одежду. В трудное послевоенное время, она почти полностью шила нам одежду, а дом наш был полон ее вышивками и вязаниями.
На фото 1 : Гриша, Лазарь, Женя, Ревекка

На фото2: Гриша, Ревекка, Женя, Володя, Лазарь

Фото 3 Мама с братьями

Дядя Гриша
Дядя Гриша в моем детстве был мне вторым отцом. Он охотно передавал мне свое увлечение различными науками. Так благодаря своему дяди, я пронес через всю свою жизнь любовь к физике, химии, астрономии. Он с таким интересом рассказывал мне о тонкостях в этих науках, часто вне школьной программы, что я, как завороженный мог часами слушать его. То же можно сказать по поводу классической музыки, с той лишь разницей, что в моем музыкальном развитии, участвовала и мама. Когда к нам должен был приехать оперный театр, мы с д.Гришей обсуждали, на какие спектакли в этот раз пойдем. После театра, д.Гриша спрашивал, какие арии я запомнил.Когда я закончил седьмой класс, д.Гриша взял меня за руку и повел по всем техникумам Симферополя. К сожалению, с этого года поступление в техникум началось с восьмилетнего образованием.Известно, что большинство талантливых людей получают от Всевышнего, в нагрузку, такой недостаток, как рассеянность. Один профессор, мой преподаватель в институте, рассказывал анекдот: «Один известный ученый идет, задумавшись по улице, не замечая, что одной ногой шагает по тротуару, а второй – по проезжей части. Навстречу ему идет коллега. На вопрос о здоровье, наш герой заверил, что все в порядке, но в последнее время такое впечатление, что одна нога у него короче другой».О дяде Гришиной рассеянности можно было бы очень много рассказывать, но я остановлюсь об одном случае. Мы все очень любили играть в шахматы. В 1958 г. младший из братьев женился в Запорожье. Мои родители и д. Гриша с т. Таней (женой) собирались на свадьбу, билеты на поезд лежали у д. Грише в пиджаке. До поезда было достаточно времени, и д. Гриша садится играть со мной партию, повесив пиджак на спинку своего стула. Вовремя прервав игру, мы поспешили на трамвай, что связывает их дом с вокзалом. Когда пришло время предъявить проводнику билеты за проезд, дядя вспомнил, что пиджак остался там, где был повешен. В глазах его ужас, а голос произносит: «Хорошо!» «Что в этом хорошего?» - это вопрос т. Тани. «Хорошо, что не снял штаны».К слову сказать, Создатель наделил и меня рассеянностью, но увы… талантом обделил.За всю его, к сожалению недолгую, жизнь, для меня было громадным удовольствием общаться с дядей. Он был моим вдохновением в моей творческой деятельности, учителем и наставником во всей моей жизни. Я всегда часами с удовольствием проводил время в его обществе, делился своими мыслями и успехами.
Дядя Гриша умер очень рано – за пол месяца до 59-летия от рака.
На фото 4: мама и д.Гриша

Мама
Фото 5 :я и мама

С моей точки зрения, люди есть умные, а есть мудрые. Первые делают открытия, изобретения, вторые – хорошо ориентируются в жизни, делают жизнь окружающих комфортней, безконфликтней, делают минимум ошибок и минимизируют ошибки окружающих. Такие люди пользуются любовью и уважением не только близких, но и окружающих с работы, соседей и др.
Моя мама типичный представитель мудрого человека. Я не знаю в ее окружении никого, кто бы не относился к ней с огромным уважением. В жизненных ситуациях ей, практически всегда удавалось найти самое оптимальное решение. Эти ее уникальные способности в военное время не раз спасали ей, папе и д. Вове жизнь, очень часто выручала нас на жизненном пути.
Мой папа человек со сложным характером, импульсивный, в принятии решений руководствовался больше эмоциями, чем головой. Мамина мудрость помогла не только пройти с папой жизненный путь, длиною более полувека, но и часто выручала всех нас в различных ситуациях. Голодный папа, приходя с работы, мог быть резким, порой грубоватым, мог несправедливо отругать нас, повысить голос на маму. Она же, зная своего мужа, не вступала с ним в конфликт, пока не накормит его. Но потом папе было мало места. Он извинялся, пытался лаской вымолить прощение. Вообще, если проанализировать характер папы в нашем детстве и в его пенсионном возрасте, надо отметить, что он, со временем, стал значительно сдержанней. И это, несомненно, мамина заслуга.Нас мама держала в строгости, но я не помню, чтобы когда-нибудь у меня было сомнение в справедливости наказания. С годами, мы незаметно, получали все больше степеней свободы от мамы. Я начал замечать разницу отношения мамы к старшей сестре и ко мне. Был период, когда-то, что можно было сестре, нельзя было мне. Это потом я оценил мудрость этого поступка. С большей свободой, мы получали большую ответственность. Когда я стал взрослым и отцом, я все больше мог анализировать мудрость мамы как в семейной жизни с папой, так и в воспитании детей.Большую часть своей жизни, мама работала воспитателем, с детьми самых разных возрастов от ясельного, до старшеклассников в пионерлагерях. В этой деятельности у нее был уникальный талант. Я не знаю подобных прецедентов, когда, после месячной смены в лагере, дети поддерживали с воспитательницей многие годы, и когда воспитательница со всей своей семьей была приглашена на свадьбы воспитанников. Многие годы мы воспринимали их, как своих родственников, которые регулярно переписывались с мамой и часто приезжали к нам в гости. Одного из артековских воспитанников, Володю Бабкова, мама взяла к нам жить, поскольку был круглый сирота. После армии, он остался жить, по месту службы, но еще долго переписывался с мамой.
В отличие от большинства старушек, маму никогда я не видел, сидящей на скамеечке с подружками за разговорами. Когда бы я не пришел маме, она, почти всегда занималась одним из следующих занятий: или портняжной работой, или художественной (рисунки, лепка), или собирание пазелов. Мама после себя оставила нам с Лорой и нашим детям большое количество лепных работ, причем, в последние годы, ради творчества, мама от многого отказывалась, как будто торопилась успеть как можно больше.
В 1962 г. нашу семью постигло несчастье: маму схватил радикулит. Невропатолог, к которому обратилась мама, Сергеева (эту врачиху мы проклинали всю жизнь), обвинила маму в симуляции, и отказала маме в лечении и в больничном. Мама, скрывая ужасную боль, выходила на работу в детские ясли, где должна была подымать детей, пока, однажды, мама не смогла встать. Скорая отвезла маму в больницу. Диагноз – запущенное воспаление сидалишнего нерва и атрофия его. Мама была прикована к постели, на которой не могла пошевелиться. Мы с ужасом боялись, что это на всю жизнь, но мама обладала сильным характером, железной волей, что помогло ей через год встать на ноги. До конца своей жизни, мама мучилась от сильных болей в ноге, изредка посещающих ее.
Теперь хочу остановиться на уникальную способность мамы – умение любить близких. Пока мама была на фронте с папой и младшим братом, она во многом помогла им остаться в живых. Но мысли ее не покидало беспокойство о старшем брате, о фронтовой судьбе которого она ничего не знала.
В своих воспоминаниях, мама описала, как сложно было добираться из Тбилиси, где для папы, мамы и Володи закончилась война, в Крым.
Военные дороги. О них мы много читали, смотрели фильмы. В наше время это представить трудно. Уезжая командировку, в отпуск, дорога нас сильно утомляет. Долгие очереди у стойках регистрации, ожидания посадки и последующие многочасовые перелеты, в удобных креслах, ужасно утомляют нас. На вокзалах, в залах ожидания с их удобными креслами, на нас продолжает надвигаться усталость. Далее, многочасовой, а то и в несколько суток, переезд в нужный город. После такого переезда, прежде чем приступить к отдыху, необходимо отдохнуть от дороги.
Теперь необходимо представить то же, но на военных дорогах. В ожидании своего поезда, сотни пассажиров, причем эти ожидания, часто многосуточные, т.к. регулярного железнодорожного сообщения .практически не было. А ждать надо было, в лучшем случае, на деревянных скамейках, а то и на полу. Переезды сопровождались частыми пересадками. Счастливчик, попавший в вагон, устраивался не в купе, а в теплушке, а если повезет, в общем вагоне. Заметьте, вагонов-ресторанов, привокзальных буфетов не было и передвигающимся по военным дорогам, приходилось, есть что угодно и когда угодно.
Для чего это последнее повествование, может появиться вопрос. Когда мама с семьей, с такими трудностями, описанные ею в воспоминаниях, добралась в Крым из Тбилиси, она узнает, что ее старший брат лежит раненый в Тбилиси. Теперь представьте себе, какое огромное, любвеобильное сердце нужно иметь, чтобы тут же взять грудную дочь и отправиться обратно в Тбилиси, к раненному брату. Я очень люблю своих близких, но я не уверен, что способен на такой, не побоюсь этого слова, ПОДВИГ. На это способен только такой незаурядный и любящий человек, как мама.
Дядя Гриша, одно время, ходил с палочкой, сказалось ранение. Как-то, после ухода его от нас, мама обнаружила резиновый наконечник от палки. Она места себе не находила, представляя себе, что будет, если брат подсколзнется.
Я помню, с каким трепетом мама ожидала д.Вову из пятилетней службы в армии. Его демобилизация все время откладывалась, но мамины приготовления к его встрече, придавали волнения всей нашей семье. Я до сих пор помню баночку из под томатного морса, наполненную айвовым вареньем, стоявшую на окне и ожидающего д. Вовиной демобилизации. Мне трудно передать словами с какой любовью всю жизнь относилась мама к своим братьям.
Мамину любовь по отношению к нам с сестрой, мы в полной мере смогли оценить лишь, когда стали взрослыми, при чем любовью умной, не слепой. Нас мама подспудно готовила к будущей жизни. С садикового возраста, мы получали свои персональные обязанности: застилание постели, мытье посуды, участие в приготовлении обеда. Пока мы жили на Чернышевского, воду нужно было в ведрах приносить домой за два квартала от дома - это была моя обязанность. Мы умели зашивать пуговицы, штопать носки, стирать и гладить одежду. Чем старше становились, тем больше понимали, что являемся единственным смыслом маминой жизни.
Дядя Вова
Фото 6 :д.Вова и мама, участники Великой Отечественной войны

Мамин младший брат, д. Вова, после смерти мамы, фактически, находился под опекой сестры. Когда родилась Лора, дядя принял активное участие в уходе за племянницей. После службы в армии, д. Вова работал радистом на небольшом судне, под названием «Лабрадор», потом на «Курортнике». Дядя часто брал нас на судно, и для нас это доставляло большую радость. Помню, как на судне мы выходили в открытое море и с палубы, с борта прыгали в море и плавали. Мы очень любили дядю, он всегда был весел, душой любой компании, был полон шуток и анекдотов.Женившись, д.Вова переехал в Запорожье. Некоторое время работал на «Запорожстале», но затем, нашел себя на комбинате торгового оборудования. Начинал с ремонта электрокастрюль и электросковородок, но через некоторое время, стал единственным на всю область специалистом по ремонту уникального импортного оборудования.Создатель не дал д. Вовы радость отцовства, зато мы с сестрой смогли познать всю глубину его любвеобильного сердца, сначала, при жизни в Запорожье, потом здесь, в израильском Араде.Прощаться с ним на кладбище пришло огромное количество жителей города, которые давно чувствовали его горячее участие в их жизни, которые в этот день потеряли доброго помощника, советчика, да и просто, очень хорошего человека.