Лариса Мангупли
… Шурф на месте массового захоронения на 10-м километре трассы «Симферополь – Феодосия» обнаружили члены Ассоциации еврейских общин Крыма, которые пришли, чтобы посадить рядом с памятником деревья. Братская могила была разворошена, а рядом лежали выкопанные кости, фрагменты черепов, остатки обуви и личных вещей погибших.
...К 12 мая 1944 года Крым полностью был освобождён от немецкой оккупации. Пусть Симферополь и не так пострадал, как Керчь, но и здесь – сплошные руины. Мало кто уцелел из местных. А таких, кто мог бы хоть что-то рассказать о судьбе родных Малки, и того меньше. Она шла от дома к дому по улице, где жили до войны её родители, братья и сёстры, искала соседей, очевидцев. И нашла. Их рассказы о трагедии совпадали.
Трудно было поверить, что никто из её семьи не уцелел. И только тогда всё услышанное стало для неё реальным, когда получила четыре маленьких листка – свидетельства о смерти под номерами: 1116, 1117, 1118 и 1119, выданные Симферопольским ЗАГСом Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР от 23 декабря 1944 года. Во всех четырёх справках в графе «причина смерти» одна и та же запись: «6 декабря 1941 года расстрелян немецкими оккупантами».
Малка не решалась войти во двор родительского дома до того, как эти печальные известия о гибели самых близких для неё людей не стали доказанным фактом. И только тогда она появилась здесь с нами, тремя своими дочерями…
К тому времени мне было пять лет, и моя детская память сохранила все подробности этой встречи. Город лежал в руинах. У разбитых и разрушенных домов, на базаре, у входов в магазины можно было увидеть нищих с протянутой рукой и безногих людей, сидящих на маленьких четырёхколёсных дощечках. А перед ними – жестяные коробочки или кепки, перевёрнутые подкладкой вверх, с несколькими монетками, брошенными сердобольными прохожими. Торговцы громко зазывали покупателей. Сквозь привычный базарный шум и гам прорывался и растворялся в людском гомоне протяжный мальчишеский голос: «Ко-му-у во-ды-ы хо-ло-о-од-ной?..» А вот и сам маленький разносчик. Он наклоняется к безногому нищему, сидящему на колоке – самодельной роликовой дощечке, и протягивает наполненную водой кружку: «Попей, дяденька…». Инвалид оставляет свои «утюжки», которыми отталкивается от земли, и жадно пьёт: «Спасибо тебе, сынок». Таких бывших фронтовиков в городе немало. Их, просящих милостыню, чаще встречали во дворах, у магазинов и кинотеатров, а ещё – на базаре. Позже эти жертвы войны как-то сразу исчезнут с городских улиц. Партия и правительство позаботятся о том, чтобы «очистить» страну от ненужных людей, портящих вид городов и мешающих процветанию страны, строящей новую жизнь. Это потом, много лет спустя, станет известно, что вывезли их на дальние заброшенные острова и поселили в закрытые дома-интернаты, где они и доживали свой тяжкий век.
Холокост в Симферополе
Я куда бы ни шел, что бы я ни читал,- все иду в симферопольский ров.
И, чернея, плывут черепа, черепа, как затмение белых умов.
И когда я выйду на Лужники, то теперь уже каждый раз
я увижу требующие зрачки двенадцати тысяч пар глаз.
А.Вознесенский
История крымской трагедии. К вопросу о Холокосте в Крыму
Борис Берлин
Источник: впервые статья была опубликована в альманахе «Kърымчахлар (крымчаки)». Симферополь, 2011 (№6. С.7-21), позднее в издании «Крымский архив», 2015, № 4 (19). Крым в историческом измерении.
Интернет-ресурс: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-krymskoy-tragedii-k-voprosu-o-holokoste-v-krymu/viewer
Статья публикуется с любезного разрешения крымского краеведа Б.Г. Берлина.
Статья предлагает альтернативное видение причин Холокоста в Крыму в 1941–1944 гг., его статистики, а также обстоятельств, которые вынудили евреев и крымчаков остаться на полуострове в годы Великой Отечественной войны, и географии их истребления.
Ключевые слова: Крым, II мировая война, Великая Отечественная война, евреи, крымчаки, эвакуация, массовые казни, массовые захоронения, антисемитизм.
На фото: Борис Берлин и главный раввин Симферополя Йехезкель Лазар.
В руках у рава Йехезкеля Лазара уникальное издание дневниковых записей Е.Е. Гопштейна-«Из старых бумаг. Обрывки записок симферопольского обывателя, современника советской власти и второй мировой войны». Москва. Издательство «ДПК Пресс», 2019. Под общей редакцией Бориса Берлина /Составитель Борис Берлин. Технический редактор Наталья Зенгина.
Издание воспоминаний Е.Е. Гопштейна, чудом уцелевшего в оккупированном Крыму, неразрывно связано с публикуемым на нашем сайте материалом Б.Г. Берлина «История крымской трагедии. К вопросу о Холокосте в Крыму» и «Историческая справка: противотанковый ров, Крымская АССР, 10 километр шоссе Симферополь - Феодосия, место массовых казней и захоронения мирных жителей и военнопленных 1941-1943 годы».
Гербарий. Памяти крымчаков, расстрелянных нацистами в Крыму в годы Второй мировой войны
Лариса Мангупли*
«Память (по С.И. Ожегову, автору толкового словаря русского языка) – способность сохранять прежние впечатления, опыт, а также самый запас хранящихся в сознании впечатлений». Среди тех, кто был свидетелем событий 79-летней давности, то есть расстрела крымчаков фашистскими оккупантами у рва на шоссе «Симферополь – Феодосия», у рва в посёлке Багерово близ Керчи и в других печально известных местах Крыма, теперь уже нет в живых. А те, в чьём сознании хранится эта память, приняли её от своих родителей, бабушек и дедушек, предыдущих поколений, на долю которых выпало пережить трагедию. Глубокая рана от потери близких и родных вот уже многие десятилетия не заживает, кровоточит, выливается горькой слезой.
Я помню, как совсем ещё маленькой девочкой, переживала эту трагедию. Она вошла в меня со слезами моей мамы. Вся её большая семья была расстреляна у рва в Симферополе. В первые послевоенные годы мама из Керчи приезжала к этому рву. Там крымчаки молились, поминали своих родных и близких. Вот с тех самых пор и живёт эта печальная традиция – вспоминать и поминать.... Вспомним же наших близких! Взглянем еще раз в их родные лица, запечатленные на старых фотографиях. Оглянемся и на самих себя в этом фотоальбоме...
Посмотрите этот небольшой видеосюжет на стихи «Гербарий», сопровождаемый моими картинами, прекрасной музыкой, памятными фотографиями крымчаков, на которых сможете увидеть ваших родных и близких.
Памяти крымчаков, расстрелянных нацистами в Крыму в годы Второй мировой войны
Гербарий
С родимых мест, с деревьев наших
Я по листочкам соберу
Гербарий из листвы опавшей
И затерявшейся в бору...
Иные листья к осени опали,
Отжив свой беспокойный век
Другие долго трепетали
Пред тем, кто звался «человек»
Там были нежные листочки
Им песни по весне не петь…
Как жаль – не распустились почки
По ним хлестнула смерти плеть
Смерть пробежала по бутонам,
Не оставляя права жить.
Застыла в обелиске стоном,
В листве, оставшейся кружить.
А корни тихо отдавали
По каплям-листьям жизнь свою,
И неизбежно умирали
На той земле, где я стою.
Не перед древом - перед садом,
Что полон родовых корней,
Дающих поросли отраду,
Как силу жизни матерей.
И здесь, в бору на крымском склоне,
Я в листьях судьбы прослежу
И, как по линиям ладони
Я вечность им наворожу.
Март 2009 г.
Примечание
* По материалам очерка Л. Мангупли " Непрерывная цепочка памяти: тъкун 11.12.2020 в zoom - Крымчаки (krymchaks.info)"
О последней песне крымчаков (Сонкы кърымчах йыры)
Борис Казаченко*
(Песенно-историческое расследование о трагической гибели крымчаков по рукописным материалам их семейных архивов)
Эпиграф
«Не забывайте несчастный наш народ,
Павший от рук жестоких солдат!»
Из «Песни скорби по крымчакскому народу»
[1, с. 155]
Фото: группа пожилых крымчаков у рва на 10 км. Феодосийского щоссе, 11 декабря 1977 г.
Аннотация
Данная статья посвящена крымчакам – коренному народу Крыма. Во время ВОВ (1941 – 1945) он стал жертвой фашистского геноцида. Этой трагедии посвящено много скорбных крымчакских песен. На конкретных примерах виден градус психоэмоционального накала группы чудом выживших людей. Бесконечные рыдания и причитания привели к появлению серии горестных песен. Все они относятся к типичным образцам исторического жанра. После утраты носителей языка, тексты этих песен превратились в эталоны крымчакской народной речи середины ХХ века. В научной литературе этот фольклорный пласт мало изучен. Единого и общепринятого формата в текстовых вариантах «Песни скорби по крымчакскому народу» не существует. Крымчаки сохранили этнический колорит и все особенности национальных традиций в песенных сказаниях о гибели своего народа.
Ключевые слова: Крым, крымчаки, песенный фольклор, песни скорби, холокост.
Введение
Общие сведения. Данная работа посвящена крымчакам[1] – малочисленному, коренному и одноименному с названием полуострова Крым тюркоязычному народу, их музыкально-поэтическому наследию [2] и неизвестным по сей день их фольклорным произведениям.
В послевоенные годы горстка крымчаков (бывшие фронтовики и сироты) вернулась на полуостров к родным очагам. Следов своих близких родственников они не обнаружили. Люди были потрясены рассказами очевидцев о тех страшных событиях и поражены увиденным на месте массовых расстрелов родных и близких. Эхо рва навсегда осталось в их душах. Они искали выход из психологически тяжелейшего положения и интуитивно тянулись друг к другу, делясь своим горем. С их губ постоянно срывались речитативные причитания и всхлипывания, отдаленно напоминающие то традиционно ритуальные плачи по покойнику, то обрядовые напевы похоронных гимнов.
Так, в состоянии душевного порыва, пережившие войну крымчаки, во время стихийно возникшего у них «коллективного творчества», создали серию скорбных речитативных песен-плачей. Они, в устоявшихся формах, регулярно исполнялись во время проведения все крымчакского Дня Памяти – «ТЪКУНа»[2] . Все варианты их скорбных песнопений [1; 4; 5] были объединены под общим названием «Последняя песня крымчаков»[3].