Зоя Юсупова-Кошукова
Коротко об  авторе:
Кошукова-Юсупова З.А. (1907-2000) – уроженка Севастополя. Трудилась заведующей детским садом Севастопольского морского завода им. Серго Орджоникидзе. Была в эвакуации. После войны вернулась в Севастополь. Вела активную общественную работу. Содействовала в сборе предметов крымчакского быта для Музея этнографии народов СССР в Ленинграде. Знаток крымчакского языка и фольклора
  Примерно в 1923 г. наши взрослые товарищи крымчаки (40-45 лет), решили заняться воспитанием и объединением нашей крымчакской молодежи. Это были Моисей Михайлович Варшавский и Гурджи Соломон Захарович. Впервые они нас, 15-16-тилетних подростков, девочек и мальчиков собрали в квартире М. М. Варшавского, который проживал по ул. Бульварной (рядом с пр. Нахимова). После хорошей беседы, как должны себя вести и быть культурными ребятами, М. М., который сам был высококультурным и вежливым человеком, начал обучать нас хорошим манерам и поведению. Нас почти 15-20 ребят ежедневно приходило на эти интересные беседы, которые поочередно проводили с нами М. М. Варшавский и С. З. Гурджи.
  Потом нас стали обучать танцам того времени: вальс, краковяк, подэспань и др. М. М. Варшавский сам очень хорошо танцевал. У этих старших наших людей было искреннее желание привить нам самое лучшее, и мы чувствовали это и за это их уважали и охотно приходили на занятия.
  Когда наша группа ребят уже хорошо танцевала, нас стали приглашать на ученические вечера в клуб «подводников», который помещался на Приморском бульваре, где сейчас кинотеатр «Приморский». Нас на эти вечера организовано водил М. М. Варшавский. Эти вечера так и назывались «Ученические». Наша группа помогала обучать танцам молодежь Севастополя.
   Одновременно в этом же 1923 году у нас организовали драмкружок, куда отобрали ребят способных и желающих. Руководили кружком Иосиф Давыдович Мизрахи и Израиль Вейнберг. В начале занимались и репетировали на квартире И. Мизрахи, но вскоре нам под крымчакский клуб выделили хорошее большое помещение на втором этаже по ул. Маяковского, где начали работать различные кружки: драмкружок, кружок кройки и шитья, физкружок, изучения языка «Эсперанте» и другие мероприятия. Часто устраивали вечера танцев. Клуб посещала почти вся наша молодежь. Заведующим клубом был всеми уважаемый И. Вейнберг.
   Очень активно работал наш драмкружок, режиссёром которого был И. Мизрахи, позже татарин со стажем режиссёрской работы. Наш драмкружок ставил серьёзные пьесы в основном на крымчакском языке – «Аршин Мал-Алан», «Матанасыыз-бесприданица», «Ядес», «О олмасабу олсун» и ряд других интересных пьес. Нас приглашали в татарский клуб, караимский клуб, клуб «Морзавода», который в то время был на ул. Морской. Все знающие татарский язык охотно ходили на наши спектакли. Залы всегда были заполнены народом. Однажды даже на интернациональном вечере выступали в театре им. Луначарского, где поставили одноактную комедию-пьесу «Ну и невеста! – Аман-да-келин!», где участвовало всего 4 человека артистов: С. З. Гурджи,
 И. Вейнберг, А. Шумашевич и З. А. Юсупова. За это спектакль жюри присудило нам I-е место среди всех национальностей.

На фото:  самодеятельные артисты драмсекции клуба крымчаков. Симферополь, 1926 год

Фильм " Священные узы " посвящён свадебному обряду крымчаков, презентация которого состоялась 17.06.2015 года в этнографическом музее города Симферополя. Фильм снят по заказу Крымского Республиканского культурно-просветительского общества крымчаков "Кърымчахлар".

Крымчакская литература имеет древние корни. Кроме того, она достаточно богата и разнообразна, учитывая, что численность этого народа в лучшие времена не превышала численности небольшого современного крымского города. Литература крымчаков представлена религиозными книгами, свадебными договорами – «кесубалар» ^[1], письмами крымчакских общин друг другу, фольклорными и авторскими произведениями, учебной литературой.

Данная публикация – сокращенный и переработанный вариант статьи под таким же названием, опубликованной в сб.: Молодые востоковеды стран Содружества независимых государств / Сост. А.Д. Васильев, И.В. Зайцев, И.Х. Миняжетдинов. – М.: ИВ РАН, 2010. – С. 250–261.

Крымчаки – немногочисленная этническая общность, которая начала формироваться в Крыму в эпоху позднего Средневековья, до недавнего времени тюркоязычная (в настоящее время большинство крымчаков русскоязычно), в конфессиональном отношении – последователи раввинистического иудаизма. Сам термин «крымчак» (в форме «евреи-крымчаки») возник, по-видимому, уже после присоединения Крыма к России, для того, чтобы отличать местных тюркоязычных иудеев-раввинистов[1] от караимов[2] и начавших переселяться сюда ашкеназских евреев[3]. В документах XVIII–XIX вв. крымчаки называют себя срель балалары (тюрк. «дети Израиля») или бени Исраэль (др.-евр. «сыны Израиля»), и лишь позднее, во второй половине XIX в., термин «крымчаки» становится основным для обозначения данной этнической общности[4]. 

По данным последней Всеукраинской переписи населения (2001 г.), численность крымчаков в Украине составляла 406 человек, из них в Крыму – 204 человека; в России, по итогам переписи населения 2002 г., – 157 человек. Кроме того, в Израиле проживает около 600–700 крымчаков[5]. Крайняя малочисленность группы в наши дни – следствие Катастрофы времен Второй мировой войны, когда около 80% крымчаков в Крыму было уничтожено нацистами. 

Настоящая публикация посвящена траурной песне из крымчакского рукописного сборника, известного как «джонк Бакши» (о значении термина «джонк» см. ниже) по имени его составителя Ш.Х. Бакши. Эта рукопись находится в личном архиве крымчакского общественного деятеля, филолога Давида Ильича Реби6. В 2001 г. он опубликовал сказку об Ашике Гарибе из данного сборника (в транскрипции русскими буквами и в переводе на русский язык)[7].

Рукописные сборники, джонки[8] – один из немногих сохранившихся до нашего времени источников для изучения фольклора, языка[9] крымчаков, а также культурной истории Крыма в целом. Описывая быт крымчаков начала ХХ века, крымчакский просветитель, педагог и этнограф И.С. Кая (1887–
1956) отмечал: «В крымчакских домах довольно часто можно встретить т. н. джонки, т. е. сборники народных песен на разговорном языке. Большинство этих песен поется не только среди крымчаков, но и среди крымских татар и караимов […]. Все эти песни в крымчакских джонках написаны, как вообще все памятники крымчакской письменности, еврейским шрифтом»[10]. 

Известных мне на сегодняшний день крымчакских джонков, записанных в еврейской графике, всего шесть. Помимо сборника Ш.Х. Бакши, это сборник И.Ю. Габая, копия которого хранится в личном архиве крымчакского общественного деятеля и филолога Давида Ильича Реби в Симферополе[11]; два сборника – в Еврейском фонде Института восточных рукописей РАН в Санкт-Петербурге (рукописные сборники М. Бермана (под шифром А128) и М.И. Манто (В 420/5)), один – в личном фонде Е.И. Пейсаха в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (Ф. 1269 «Собрание крымчакских рукописей Е.И. Пейсаха», оп. 1, д. 40). 

Сборник Ш.Х. Бакши представляет собой рукописную книгу небольшого формата в плотном картонном переплете коричневого цвета, объемом 436 страниц[12]. В рукописи часто встречаются старательно выведенные русскими буквами имя, фамилия и отчество составителя: Шоломъ Хаимовичъ Бакши; в одном случае – Саламонъ Бахшй. Большинство текстов сборника – на крымскотатарском языке в еврейской графике, в нем содержатся и произведения на древне­ еврейском языке, а также тексты на крымскотатарском языке с использованием русского алфавита. Некоторые примечания составителя сделаны по-русски. Так, на с. 261 карандашом оставлена пометка: «1895 года написани[13] эта книга. Написал Бакши Ш.».

Сборник включает образцы текерлеме[14] (ими открывается сборник) – песни на крымскотатарском языке (в основном, любовного содержания), упомянутую уже сказку об Ашике Гарибе, пизмоним[15] на древнееврейском языке, а также ряд текстов, необходимых для проведения Седер Песах (др.-евр. «порядок Песаха») – ритуальной семейной трапезы в первую (в диаспоре и вторую) ночь праздника Песах. Среди них – три варианта текстов, которые принято произносить в ночь Песаха, озаглавленные как Дрош ле Лайла Песах («Речь в ночь Песаха»), фрагмент из Пасхальной Агады (вопросы и ответы о значении яств седера), пронумерованный список указаний к проведению седера на крымскотатарском языке кириллицей. Среди прочих произведений сборника, в основном в еврейской графике, обращает на себя внимание песня, записанная русскими буквами на крымскотатарском языке. Под текстом песни – примечание: «Это траурную песню сочинил Пейсах Абрам 1942 [1947?] года».

Ниже приводится текст песни с моим (Айше Эмирова) подстрочным переводом в

круглых скобках[16].
[с. 44]

1) Он бринджи айлярда
Горунду даглер
Ириди юректе
Калмади яглер
(На одиннадцатый месяц
показались горы
испепелилось мое сердце)

2) Бин докузюз кирх бирде
декабир он бирде
кримчакларни топладилар
кой кибик айдадилар
(В тысяча девятьсот сорок первом
одиннадцатого декабря
крымчаков собрали
Словно овец погнали)

3) Кой кибик айдаган сон
турмелерге капаттилар
уч кун уч гедже ач отурдулар
ичмеге сув тапмадилар
(А как загнали словно овец
заперли в тюрьмы
три дня и три ночи просидели голодными
не было воды утолить жажду)

4) Уч кунденсон айдадилар
чегер кириниг17 каршисина
Бирер бирер туздулер
[…ишатнен] аттилар
(Через три дня свезли
к горе Чегер
Выстроили в ряд
/… расстреляли)
[ с. 45]

(4а) Бени сенден аирдилар
олумден хаберин варми?
(Меня с тобою разлучили
известно ли тебе о смерти?)

5) Вар сойлегиз яреме
Кара кастюмни кисин
Беним ярем ольду дер
Гедже гундиз аглесин
(Пойдите, расскажите моему любимому
Пусть наденет черный костюм
Говорит умерла моя любимая
Пусть плачет днем и ночью)

6) Ах Беним яреджигим
Караларга Багландим
ич акилимдан китмей
сениг дульбер хайял(ин?)
(Ах Моя миленькая
В Черное Облекся я
не могу забыть
твой прекрасный образ)

7) Ах Беним ярем Балам
душманлариг колунда
канларини токтулер
Джанларин вердилер
(Ах Моя любимая Дитя мое
В руках врагов
Пролили кровь
Отдали души)

Анализ этого произведения показывает следующее. Первый куплет восходит к песне «Он биринджи айлярда» («На одиннадцатый месяц»),
различные варианты которой присутствуют как во всех известных нам крымчакских рукописных кириллографических песенниках, так и в опубликованных сборниках песен крымских татар18. В ней поется о корабле, настигнутом бурей посреди моря; в припеве – мольба о спасении. По одной из версий (предложенной крымским фольклористом М. Велиджановым), первая строка этой песни изначально звучала иначе: «Энъ биринджи Айяда корюнди дагълар» – «Сначала на Айя19 показались горы»20. В нашем же случае именно наличие строки с упоминанием числа «одиннадцать» (он бир) послужило причиной для реминисценции21: 11 декабря 1941 г. начались (и продолжались до 13 декабря) массовые расстрелы крымчаков Симферополя у противотанкового рва на 10-м километре шоссе Симферополь–Феодосия [22]. Об этом и идет речь в следующем куплете песни:

Бин докуз юз кирх бирде / Декабир он бирде / Кримчакларны топладылар…

(В тысяча девятьсот сорок первом / Одиннадцатого декабря / Крымчаков собрали…).

Строки Бени сенден аирдилар / Олумден хаберин вармы? – Меня с тобою разлучили / Знаешь ли ты [известно ли тебе] о смерти (двустишие 4а, дано в разрядке) – это аллюзия к стихотворению поэта Ашика Омера (или Умера) (1621(?)–1707), произведения которого пользовались в Крыму большой популярностью:

Беъэй эля гёзлю дильбер,
Халимден хаберин вар мы?
Сени бенден айырдылар,
Зулумдан хаберин вар мы?
(О кареглазая красавица,
Известно ли тебе о моем состоянии?
Меня с тобою разлучили,
Что скажешь о такой жестокости?)

Бу гюнь дерсин, ярын дерсин,
Агъярына ярем дерсин,
Айрылыгъы зулум дерсин,
Олюмден хаберин вар мы?23
(Обещаешь то сегодня, то завтра
[В то же время ] Другого называешь любимым.
[Коль] разлуку называешь жестокостью,
[то] что скажешь о смерти?)

К этой же строфе восходит первый куплет другой песни о расстре-
ле крымчаков, записанной тюркологом В.И. Филоненко:

Бугун дерсем, ярын дерсем
Эр горене миллетим дерсем

Айрылыхка зулум дерсем
Миллетимнинг öлуминден хаберинг вармы?
(Если сегодня скажу, если и завтра скажу,
Если всякого встречного народом своим назову,
Если разлуку назову жестокостью…
Осведомлен ли ты о гибели моего народа?) (перевод
В.И. Филоненко)24.

С 11 декабря 1945 г. крымчаки в Симферополе начали отмечать Тъкун[25] – День памяти крымчаков, погибших во время расстрелов 1941–1942 годов. В этот день поминают близких, читают молитвы, исполняют пизмоним, а также песни и стихотворения о трагической судьбе погибших крымчаков. Текст одного из таких стихотворений приводит в своей статье М.С. Полинская[26]. Оно было написано, вероятно, в 1977 г. керченским крымчаком Захаром Конфино, стало довольно популярным, и до 1986 г. его регулярно читали на Тъкун. Как сообщает автор статьи, у некоторых симферопольских крымчаков имелось это стихотворение, записанное кириллицей[27]. Похоже, и песня, рассмотренная нами, имела подобное бытование. Эти произведения были важной составляющей крымчакской общинной жизни в послевоенные годы, тем виртуальным «местом памяти», которое объединяло оставшихся в живых крымчаков.