Лариса Мангупли
Мамино приданое
Традиционно в крымчакских семьях девушки сами готовили себе приданое – вышивали покрывала, скатерти, салфетки, постельное и нижнее бельё… А родители невесты дарили молодожёнам медную посуду, другую домашнюю утварь.
Картина Л. Мангупли «Мамино приданое», Натюрморт (акрилик 50 х 50). Хайфа, Израиль, 2017 г.
Помню наш родительский дом и… ажурную скатерть, которую мама бережно хранила долгие годы. Она начала её вышивать в свои шестнадцать лет и закончила только к свадьбе. Интересна история, связанная с этой реликвией. Когда наша семья вынуждена была эвакуироваться из осаждённой фашистами Керчи, эту скатерть, вместе с другими вещами, забрали соседи. Вернувшись после освобождения города, мама за какое-то вознаграждение вымолила у соседей кое-что из присвоенного ими. Это была швейная машинка фирмы «Зингер», на которой мама строчила заготовки для обуви папиного производства; ковровая дорожка, фарфоровое блюдо метровой длины с орнаментом виноградной лозы – на нём подавали гостям пышущее жаром топлёного бараньего жира, сузме (вареники с мясом и ореховой подливкой аледэ). А ещё соседи вернули несколько медных кувшинчиков, кофемолку, резец для чебуреков и дорогую сердцу скатерть из маминого приданого.
Много лет прошло с той поры. Давно уже ушли в мир иной мои родители, а я перебралась из Крыма на Ближний Восток. Из маминого приданого остался у меня лишь резец для чебуреков, а прекрасная медная посуда и та ажурная скатерть хранились лишь в моей памяти. Эта память оживала всякий раз, когда я приходила к своей подруге Елене, собирательнице изящной медной посуды, других вещей невообразимой красоты. Она покупала их на экзотических восточных рынках. Кое-какая посуда из её коллекции и стала натурой для моей картины. А скатерть на ней «сплелась» моей памятью и кистью.
Разгаданный код
Задержавшись у «Маминого приданого», моя старшая сестра Софья спросила:
– С каким чувством писала ты эту картину?
– С очень тёплым чувством, – ответила я. – С тем, что своими картинами, да и книгами тоже, могу доносить традиции крымчаков до наших детей и внуков. Вспоминала при этом родительский дом и времена, в которых остались наши с тобой детство и юность… Ну и, конечно же, старалась, чтобы каждый предмет, изображённый на картине, был предельно точен и так же изящен и красив, как сама натура…
–А мне показалось, что своей картиной ты вывела некий код судьбы нашей семьи…
– О каком коде ты говоришь? Это натюрморт на тему приданого нашей мамы, полученного от её родителей. И что необычное ты увидела в нём?
– Садись, поговорим, – сказала сестра и придвинула два стула поближе к картине. – Сосчитай, сколько больших кувшинов ты расставила так, что если, скажем, их одушевить, то не составит труда угадать всех членов нашей семьи…
Слова сестры отозвались где-то в области сердца гулкими толчками, на секунды прервавшими дыхание.
– Смотри, вот два кувшина рядышком. Один, тёмный, строгой формы, как будто топором срублен. И второй, что перед ним, чуть пониже. Этот светлее и как будто отливает золотистой пыльцой. Он напоминает женскую фигуру. Мне кажется, это – наши родители. Возле тёмного кувшина резец. Он направлен в сторону оливковой веточки и как будто отрезает головную часть семьи. Папа ведь первым ушёл из жизни. А мама ещё долгие счастливые двадцать лет оставалась с нами.
– Ну, да. И продолжала дарить нам свой, такой неиссякаемый свет.
– Полагаю, что оливковую веточку ты поместила здесь не случайно…
– Следуя за твоей мыслью, можно было бы сказать и так. Однако я не задумывалась над этим, когда готовила композицию. Ветка была просто как её деталь, и не более того. А теперь я тоже могу представить взаимосвязь изображённого на картине с нашей семьёй… Олива – дерево-то необычное. Оно ведь – символ жизни и долголетия. И, выходит, что символ этот не случаен. Есть одна особенность у оливы: её поросль врастает в корневую систему дерева и питает его молодой силой, чтобы дерево жило тысячелетиями, давая новые жизни.
– Вот, сестричка, на твоей картине в трех кувшинах я увидела нас, трех сестёр. Посмотри на этот интересный сосуд с остроконечной крышечкой, ручкой и носиком – это как будто ты, уехавшая со своей семьёй на нашу историческую родину. И, как символ этой родины – стоящая рядом менора. Самый высокий сосуд с изящной ручкой – вроде бы я с одним крылом, но с двумя дочерьми потянулась за тобой на Землю Обетованную. И только наша младшая сестра, Галина, остаётся там, где был отчий дом, где прошла большая часть нашей жизни. «Её» кувшин и стоит в стороне, далеко от наших …
– Да, а жизнь-то не стоит на месте, она постоянно обновляется в своём продолжении. И подтверждение этого, действительно, веточка оливы – символ мудрости и обновления жизни.
– Вот видишь, мы и разгадали код «Маминого приданого».
– Спасибо тебе, сестра. Для меня самая большая радость, что картина ожила в твоём воображении… И превратилась в музыку твоей души…
Эту картину «Мамино приданое» я подарила единственному в мире Народному историко-этнографическому музею крымчаков в Крыму, ведь родом из Крыма и мои родители, и я.