И.В. Ачкинази (1954-2006)
Фото из архива дочери Игоря Вениаминовича Ачкинази Татьяны Ачкинази (Шевцовой)


Подробнее об авторе : интернет-ресурс: 25-Achkinazi.pdf (nbuv.gov.ua) 
Источник: интернет-ресурс: Погребальный обряд крымчаков (nbuv.gov.ua)
И.В. Ачкинази. Погребальный обряд крымчаков. Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 193-198, 387. 
Публикуется в сокращении. Добавлены комментарии М.Гурджи
Погребальный обряд крымчаков — небольшой этно-конфессиональной группы, сформировавшейся в Крыму в средневековый период, не вызывал интереса у исследователей, обращавшихся к вопросам их этнографии и этнической истории (1; 2). Описание этого обряда, сделанное автором по рассказам различных информаторов*, а также проведенные им в 1990 г. археологические раскопки на Карасубазарском национальном кладбище**, позволяют ввести в научный оборот этот новый источник по этнической истории крымчаков.

Прежде всего необходимо отметить, что вопрос этнической атрибуции крымчаков имеет определенные тенденции, накопленные как дореволюционной, так и советской историографией (1, 2). Иудейское вероисповедание крымчаков, хотя и во многом отличающееся от ашкеназийского и сефардского ритуалов, позволяло некоторым авторам априорно соединять конфессиональное с этническим, а потому считать крымчаков евреями, выделяя их в отдельную этнографическую группу (4, 5, 6). Из этого следовало, что строгое соблюдение талмудических установок, характерное для евреев средневековья и нового времени, было неизбежно и для крымчаков. Однако, уже первый исследователь крымчакской этнографии П. М. Лякуб в середине XIX в. отмечал то обстоятельство, что крымчаки далеки от Талмуда (7, с. 204) -(См. подробнее в комментарии №1- М.Гурджи). Большинство последующих авторов оставляли это сообщение без внимания. Действительно, некоторые черты иудейской религиозной обрядности имеются в крымчакских погребальных ритуалах, однако насколько они совпадают с еврейскими — это тема для отдельного исследования. В этой работе впервые в крымчакской историографии этнографические сведения, полученные от информаторов, подкреплены данными археологических исследований погребальных сооружений и погребального обряда крымчакского кладбища Карасубазара. Основные функции по исполнению погребального обряда в крымчакской общине выполняло погребальное братство «Хевра акодеш». Вероятно, при равном представительстве полов оно состояло из 14—20 человек под руководством старосты — «хевра габая». Со смертью одного из членов «Хевра акодеш», его замещал другой пожилой человек по собственному желанию. Представители «Хевра акодеш» пользовались большим почетом. Они были обязательными гостями при проведении всех прочих обрядов и праздников, для них устраивалось ритуальное сладкое застолье, предварявшее различные семейные торжества, при этом в ритуал входило наделение хевра подарками. Выполнение обязанности хевра было пожизненным. Функции мужской и женской частей «Хевра акодеш» отличались незначительно: женщины не принимали участия в сооружении могилы и погребении, находясь в это время вдали от кладбища. Их обязанности — омовение покойницы, кройка и шитье погребальных одежд. Важной особенностью крымчакской обряд ности, связанной со смертью и погребальным ритуалом, был обряд символического отпевания и кройки погребальных одежд еще при жизни человека, по достижении им определенного возраста.
В конце 50-х гг. нашего века обряд символической подготовки к похоронам — «Кефенлик бечмек» — был проведен в Симферополе X. И. Хафузом (1915 год рождения) для своих родителей в год их золотой свадьбы. Описание обряда мною сделано со слов X. И. Хафуза в мае 1991 г. День исполнения «Кефенлик бечмек» был избран произвольно по рекомендации крымчакского «ребы»***. Были приглашены «Хевра акодеш». На разостланном посреди комнаты ковре лег отец X. И. Хафуза, вокруг него сели члены погребального братства, ребы, пожилые крымчаки и родственники. Они начали читать молитвы, соответствующие обычному ритуалу. Женщины «хевра» измерили символического отпеваемого и начали кроить из белого полотна погребальные одежды: штаны, рубаху, колпак и подушечку (Рис.1). Молитвы сменялись ритуальными песнями, а также другими, вовсе не соответствующими традиционному ритуалу, но которые просил исполнить «покойный». Песни сменялись забавными историями из жизни отпеваемого, причем он сам принимал активное участие в разговоре. Выкроенный саван положили в узелок — «бахча», туда же поместили мыло, нитки, иголки, одеколон, бутылку водки, новую простыню, два метра тюля и 40—50 штук носовых платков. Под ритуальную похоронную песню узелок завязали. Затем мужчины прочитали поминальную молитву «Кадиш». После того как ритуал был закончен и узелок спрятан на хранение, то же повторилось и в отношении матери. Обряд завершился сладким столом для «Хевра акодеш», во время их трапезы все члены семьи Хафуза и родственники сделали им подарки. Когда церемония угощения была , закончена, приступили к празднованию золотой свадьбы родителей. Когда в крымчакской общине кто-то умирал, то первыми оповещались «Хевра габай» и «Хевра акодеш». Придя в дом покойного, они приносили с собой инвентарь, необходимый для совершения обряда. К нему относились сосуды для омовения тела, среди которых один — глиняный двуручный, типа корчаги па 2—3 литра — покупался специально; «мита» — широкая доска, окованная листовым железом и являвшаяся ложем для тела во время омовения; парусиновая палатка. Все эти предметы хранились в специальной комнате крымчакского «Къаал»****. Если саван для покойного не был заготовлен заблаговременно при «Кефенлик бечмёк», то часть «Хевра акодеш» приступала к кройке и шитью савана, другая часть готовила умершего к обмыванию.
Обряд обмывания покойника
В центре двора ставилась палатка, под которой коналась неглубокая до 0,3—0,4 м прямоугольная яма — «чукур». Над ямой устанавливалась «мита», на которую клали обнаженное тело покойного. Вода для обмывания бралась комнатной температуры, но никогда не. 194 подогревалась на огне. При мытье моющие средства не употреблялись, тело не обтирали — оно должно было высохнуть. Вода стекала в яму под «митой». По окончании обмывания в изголовье покойного разбивали тот глиняный сосуд, из которого на него лили воду, а осколки бросали в «чукур». Затем яма тщательно засыпалась. Здесь же в палатке тело обряжали в саван.
Обряд обряжения покойного
Погребальные одежды были одинаковы для мужчин и женщин. Они состояли из трех частей: штанов типа современных ползунков — без отверстий для ступней ног, рубашки с зашитыми рукавами, колпака с двумя тесемками для завязывания, полностью закрывавшего голову и шею покойного (рис. 1). Кроме этих предметов кроилась небольшая подушечка без набивки — «топрах ястыхы». Саван изготавливался только вручную. Членам семьи покойного давался небольшой кусочек полотна, из которого изготавливался саван — «кефенлик» — на память. Умершего обряжали в эти одежды, после чего его клали в деревянный ящик «табут» с ручками для переноски покойного и переносили в дом. По обычаю, покойный должен быть погребен па следующий день после смерти. Умершего же в пятницу хоронили в воскресенье, так как согласно иудейским установлениям хоронить в субботу нельзя. Ночь перед похоронами его тело должно было оплакиваться в доме.
Ночь перед похоронами
После обмывания и обряжения тело покойного в табуте переносилось в дом. Его вынимали из табута и клали на ковер, расстеленный посреди комнаты. Вокруг садились родственники и друзья покойного. В продолжении ночи покойного оплакивали — пели погребальные песни. Сидение близких над телом покойного называлось «авель атурмах».
Оповещение общины о покойнике
«Хевра габай» приходил в Къаал перед началом утренней молитвы и сообщал ребы об умершем. За входной дверью К'ьаала выставлялись лопата и кирка. Пришедшие на молитву узнавали по значению этих символов об умершем в общине. По окончании молитвы служка Къаала — «шамаш» оповещал собравшихся о смерти члена общины и времени похорон.
Вынос тела из дома
После прощания с покойником в доме тело кладут в табут, под который заложено два длинных полотенца. Четыре человека, не состоящие в родстве с покойным, берутся за концы полотенец и выносят табут с покойным головой вперед во двор. Табут устанавливается во дворе, где прощание с умершим продолжается. Над ним читается молитва «Кадиш». Затем всех присутствующих на похоронах обходят с общественной кассой — «къумбара» для сбора денег, которые использовались для похорон беднейших членов общины. В назначенное время покойного в табуте выносили головой вперед со двора на улицу. Ворота оставались открытыми до прихода хоронивших с кладбища.
Похоронная процессия в Карасубазаре Похоронная процессия направлялась к кладбищу по улицам Карасубазара. Ее путь проходил по ремесленному кварталу. И находившиеся здесь мужчины, желавшие принять участие в похоронах, должны были сменить несущих табут, хотя бы на несколько метров пути. По дороге похоронная процессия входила во двор Къаала и оставалась там некоторое время для чтения заупокойной молитвы, причем самой главной молитвой была молитва сына покойного, которого начинали обучать произносить ее с пятилетнего возраста. После этого процессия продолжала свой путь по дороге к кладбищу, которое размещалось на более высоком правом берегу реки Кара-су. При подходе к мосту мужчины, не желавшие принимать участие в погребальном ритуале, и все без исключения женщины оставались на берегу реки, совершая ритуальное омовение рук и лица (обтирать руки и лицо запрещалось). Остальная часть процессии переходила через реку и направлялась к воротам кладбища с пением погребального гимна «Шохне бату», посвященного древнему тюркскому богу Тангры -(См. подробнее в комментарии №2- М.Гурджи). Табут с телом разворачивали ногами вперед и вносили на кладбище.
Погребальный ритуал
У свежевырытой могилы процессию ждали «Хевра габай» и мужчины погребального братства.
Погребальное сооружение
Грунтовая могила с заплечиками подпрямоугольной формы длиной до 2 м, шириной до 1,2 м ориентирована в направлении север-юг. Ее глубина до ступенек-заплечиков 1,5—1,6 м. Глубина от заплечиков до 0,4 м, при ширине 0,5—0,7 м.
Погребение
Табут с телом покойного ставился у края могилы с соблюдением ориентации умершего головой на север. Над покойным читались заупокойные молитвы. Затем близкие родственники, прощаясь с телом, целовали его правую руку, произнося при этом: «мичва михля» (покойный прости)*****. По окончании этой процедуры два человека из погребального братства спускаются в могилу и становятся на заплечики, двое других вынимают умершего из табута — табут немедленно переворачивают кверху дном — и подают тело стоящим в могиле, которые укладывают его в узкую могилыгую яму в вытянутом положении — руки вдоль туловища, головой на север. В могиле остается один хевра, который начинает укладывать на заплечики, поперек ямы, досточки, сооружая над умершим свод в направлении от его ног к голове. В это время «Хевра габай» наполняет землей подушку. При этом он берет землю выкида из могилы тыльной стороной ладони трижды, после чего насыпает некоторое количество земли ладонью и прокручивает наволочку так, что она собирается в толстый жгут. Эту подушку — «топрах ястыхы» — он передает хевра, находящемуся в могильной яме, и тот со словами «мичва михля» приподнимает голову покойного и кладет под нее топрах ястыхы. После этого он, приговаривая «мичва михля», поднимает колпак савана и открывает лицо покойного.Взяв щепотку земли хевра посыпает ее на веки умершего, затем, надвинув колпак до уровня плеч, завязывает его тесемки. После этого укладывают последние доски, закрывающие узкую часть могилы. После выхода хевра из могилы ближайшие родственники умершего набирают землю тыльной стороной ладони и бросают в могилу три раза. За ними это проделывают все присутствующие. Лопаты лежат у могилы тыльной стороной вверх. Закапывающие могилу имеют право передавать лопату только после того, как она будет положена тыльной стороной вверх. Над могилой насыпался холмик, в изголовье ставилась табличка с надписью о покойном.
Поминание на кладбище
При входе, с внутренней стороны кладбища, находилось небольшое строение с прямоугольной комнатой. В ней стоял длинный стол и скамьи. Во время похорон на стол выставлялись водка или виноградное вино — «шарап», стаканы, поминальные круто запеченные яйца-«амин ямырта», солонки, в которых находилась смесь соли с перцем, пирожки «чочэ», кисеты с табаком. Во главе стола помещались те же предметы, предназначенные для умершего. Здесь после молитвы поминали покойного. Яйца — «амин ямырта» — разламывали пополам, посыпали смесью соли с перцем.
Выход с кладбища
При выходе с кладбища к близким родственникам покойного подходил ребы, держа нож в левой руке за лезвие, и подрезал им край воротников одежды. Поминки в доме покойного Похоронная процессия возвращалась в дом покойного, куда родственники, живущие вне этого дома, приносили приготовленную еду. Поминальный обед — «авель аши» начинался «Берахой». «Бераха» — благословение. На низкий столик — «софра» — ставилась стопка виноградной водки. Вокруг столика рассаживались мужчины — близкие родственники умершего, члены «Хевра акодеш» и ребы. Ребы читал молитву, за ней «кадиш» и делал небольшой глоток, передавая стопку сидящему слева от него, который пригублял и передавал ее следующему. Когда сосуд приходил к ребы, бераха считалась законченной.
«Авель аши» (траурная еда)
В разных комнатах дома умершего накрывались столы — отдельно для мужчин и для женщин. Еду приносили с собой близкие родственники покойного, так как готовить в доме умершего было запрещено. Обязательными были поминальные яйца — «амин ямырта», круто запеченные в печи. Разломанные пополам и посыпанные солью с перцем, они подавались присутствующим. На мужской стол, кроме еды, ставилось виноградное вино, которое выпивалось в небольшом количестве. «Авель аши» продолжался 6 дней и начинался ежевечерне с первой звездой. В эти дни еду в дом приносили близкие родственники.
Установления для домочадцев покойного
В течение семи дней со дня смерти ближайшие родственники покойного не покидали дома, где они сидели на полу; мужчины не брились, не стригли волос и ногтей, не меняли одежд.
Тъкун — поминальная тризна
На седьмой день со дня смерти в доме покойного делались поминки — тъкун. Пища готовилась здесь же. Она была представлена традиционными мясными крымчакскими блюдами: кубетэ, пастель, чоче и др. (8), овощами и солениями, а также виноградной водкой. В 196 качестве обязательного сладкого блюда была «кара алва» (черная халва). Мужчинам подавался черный кофе, женщинам «арле» — напиток из ржаной муки (8, с. 71). Тъкуны отсчитывались со дня смерти и проводились через 7 дней, 30 дней и 11 месяцев.
«Джан ягы койляй» — масло ради души
Через неделю после похорон в пятницу — «айни куну» — женщины-родственницы умершего(-шей) приходили в Къаал и брали у служки — «шамаша» специальное лампадное масло. Его заливали в лампадку с приговором: «Балларна дува эт, хасталамасын, саглых вер» — «помолись за всех оставшихся, попроси здоровья для детей и близких».
«Кефенлик» (лоскуток)
При кройке савана от полотна отрезался лоскуток — «кефенлик», который оставался у близких и хранился ими как реликвия в память о покойном. Недавно нам представилась возможность проверить некоторые данные информаторов о погребальном обряде крымчаков. В 1991 г. в Белогорске (бывш. Карасубазаре) местные власти передали под застройку территорию бывшего крымчакского кладбища. Однако начавшееся строительство удалось остановить, а на разрушенном участке провести охранные археологические раскопки. Крымчакское кладбище («Кърымчахлар мезарлыхы») Карасубазара располагалось на возвышенности правого берега реки Кара-су, почти напротив Крымчакской слободки. В годы Великой Отечественной войны крымчаки города Карасубазара, оставшиеся на оккупированной территории, были уничтожены фашистами. В 1946 г. с кладбища, лишенного присмотра, были сняты все, за исключением одного, надгробные камни и ограда. Они были использованы при строительстве бывших воинских складов по ул. Горького, 5. В шестидесятых годах территория кладбища несколько раз подвергалась плантажной распашке, а по крутому берегу реки были нарезаны террасы, одна из которых почти полностью уничтожила западную ограду кладбища. В ходе раскопок на площади более 500 кв. м было исследовано 35 могил. Был выявлен единый погребальный обряд и форма могильного сооружения (рис. 1). Приведем описание могилы № 31 как наиболее сохранившейся (9, с. 17—18). «Подпрямоугольная могила с заплечиками, ориентированная с С-СЗ направлении... Размеры: длина могильной ямы — 1,68 м; при ширине от заплечиков — северного края — 0,58 м, южного — 0,44 м. Сохранилась на глубину 0,64 м. Заплечики вдоль восточной и западной стенок шириной до 0,1 м. Ширина на уровне заплечиков: северного края — 0,4 м, южного — 0,33 м. В разрезе могильная яма несколько расширялась ко дну. На дне могильной ямы — скелет взрослого человека, похороненного в вытянутом положении на спине, руки вдоль туловища, ориентированного головой на С-СЗ. На уровне заплечиков зафиксировано деревянное перекрытие могилы. Оно представляло настил из четырех досок, сбитых тремя поперечными, проложенный вдоль могилы на заплечиках»
По имеющимся сведениям подобный обряд захоронения бытовал и в Симферопольской крымчакской общине до 40-х гг. нашего века. Один из информаторов, старожил Карасубазара, крымчак А. Я. Мангупли сообщил о том, что в конце 60-х гг. после очередной плантажной вспашки территории кладбища его сыном были найдены фрагменты пергаментных рукописей, написанные квадратным еврейским письмом. Однако они не были сохранены. Эта информация подтверждается установлением иудаизма хоронить вышедшие из употребления духовные книги либо на кладбище, либо в специальном хранилище-генизе (10, с. 150), а также свидетельством крымчака С. М. Валита, рассказавшего о захоронении в начале 20-х гг. «...целого сундука старых книг и рукописей недалеко от ворот у степы с внутренней стороны кладбища». К сожалению, сегодня практически невозможно определить самый древний участок кладбища, о котором в памяти старейших карасубазарских крымчаков сохранилось воспоминание, связанное в интересным обрядом. В день поминовения усопших — «Нам куну» — старейшины общины выводили крымчаков к кладбищу и давали нескольким мальчикам клубок ниток, расставив детей на указанные им места. Растянутая нить ограничивала площадь древнего участка, на котором общинники и проводили тризну по своим усопшим. Этот обычай сохранялся до 30-х гг. Возможно, древний участок находился на части территории современной застройки, примыкающей к кладбищу, что подтверждается информацией старожилов об обнаружении там человеческих захоронений. Еще один вопрос, связанный с карасубазарским кладбищем, представляется нам заслуживающим внимания. По свидетельству информаторов, проживающих в Карасубазаре до Великой Отечественной войны В нескольких могилах обнаружены доски от перекрытия, уложенные поперек могилы, как в описании информаторов, на большей части мужских надгробий кладбища были изображены предметы, свидетельствующие о занятиях усопшего: молоток — у сапожника, ножницы — у жестянщика, колпак — у шапочника, однако нигде в литературе никаких упоминаний об этом нет. Это представляется странным еще и потому, что в конце XIX — начале XX вв. в связи с вопросом о датировке надгробий Чуфуткале и Мангупа и деятельности А. Ш. Фирковича Карасубазарскую общину крымчаков посетили Э. Дейнард (12), Д. А. Хвольсон (13, с. 182 и сл.), А. Я. Гаркави (13, с. 189), Гидалевич А. Я. (14, с. 152—157). Зная о поселении крымчаков в Карасубазаре в конце XV в., они не обратили внимания на кладбище и его надгробия, хранившие образцы письменности и форму надмогильных сооружений этого периода... Полученные в ходе археологических исследований антропологические материалы после соответствующего изучения специалистами дадут новые данные по этнической истории крымчаков. О необходимости такого исследования писал в 70-е гг. XIX в. академик А. Куник (15, с. 60). В целом же сообщения информаторов, археологические раскопки, выявившие особый тип крымчакского могильного сооружения, отличного от подобных сооружений других народов, проживавших в Крыму в средневековый период, позволяют начать поиск более ранних могильников крымчаков в пунктах их расселения, известных по письменным источникам. В результате этих исследований могут быть получены новые важные материалы по этнической истории крымчаков.
Рис.1

Примечание
*Автор благодарит Б. М. Ачкинази, М. М. Бакши, X. М. Хафуза и других за предоставленную информацию, а также Правление культурно-просветительного общества крымчаков «Кърымчахлар»  за оказанное содействие при подготовке работы.
**По письменным источникам (3, с. 63) крымчаки поселились в Карасубазаре в конце XV — начале XVI вв., куда переселилась часть крымчакской общины Каффы (совр. Феодосия) и Солхата (совр. Старый Крым).
***Крымчакский раввин.
****С др. еврейского — община (соответствует синагоге)
*****Обычно лицо покойного было закрыто колпаком — «юзу къзармасын» — («чтоб лицо не покраснело»; идиома — чтобы не было стыдно.), но для родственников разрешалось приоткрывать лицо на короткое время.
Комментарии (М. Гурджи)
1.  И.В. Ачкинази  сообщает нам:..." уже первый исследователь крымчакской этнографии П. М. Лякуб в середине XIX в. отмечал то обстоятельство, что крымчаки далеки от Талмуда ссылаясь на статью - Л я к у б П. М. Крымчаки. Рассвет. Орган русских евреев. — Одесса, 1860. — М» 13. С. 204. В моем распоряжении находится фотокопия этой статьи. Считаю уместным приложить С. 204 к комментарию полностью. Приношу свои извинения за низкое качество фотокопии, которая была сделана мною в 1989 году с библиотечного микрофильма.

Изучив внимательно эту статью и  указанную И.В. Ачкинази С. 204 я не обнаружил у П.М. Лякуба подобной информации. Лякуб в общей форме сообщает нам о низком уровне  образования  (грамотности) у крымчаков и о том, что крымчаки не понимают их молитвенник , который написан на "древне-библейском" (др.еврейском) языке. Уверен, что речь идет о молитвеннике (махзоре) крымчакской общины ( Подробнее: Моше бен Яаков из Киева: Электронная еврейская энциклопедия ОРТ (eleven.co.il) -"Махзор Минхаг Каффа". О каком-либо отдалении от Талмуда в тексте статьи не сообщается. Далее Лякуб сообщает нам следующую информацию: " Крымчаки усвоили себе язык и весь внутренний быт татарский, сохранивши одно только звено, неразрывно-связывающее их с евреями: это религия, которую они сохраняют свято; будучи очень богомольны, они посещают два раза в день,- утром и вечером,- свою синагогу."  Для повышения уровня религиозного образования карасубазарская община крымчаков  уже в 1867 году приглашает к себе крупного еврейского мыслителя, раввина - талмудиста Хаима Хизкиягу Медини ( подробнее: Хаим Медини - раввин крымчаков - Крымчаки (krymchaks.info), который весьма преуспел в деле религиозного образования крымчаков на протяжении 33-ти летнего пребывания в Карасубазаре. Из сообщения П.М. Лякуба лишь можно предположить, что древнееврейским языком владели очень немногие в общине крымчаков на 1860 г. Нет сомнения: древнееврейским языком для проведения молитв владели ребы, габаи (старосты синагог) и ученые. 
2. По вопросу погребального гимна «Шохне бату», посвященного древнему тюркскому богу Тангры израильский этнограф Велвл Чернин (Из крымских тетрадей – Институт Евро-Азиатских Еврейских Исследований (eajc.org) С.84-85) пишет следующее: "Упоминание о молитве "шохне-бате" требует пространного отступления. Дело в том, что И.Б.Ачкинази утверждает в своей работе ( И.В. Ачкинази приводит это утверждение также в статье «Крымчаки», Тюркские народы Крыма, «Наука», Москва, 2003, с. 415.), будто традиционная похоронная процессия у крымчаков происходила «с пением погребального гимна «Шохне бату», обращенного к древнему тюркскому богу Тангры», однако утверждение, что упомянутый похоронный гимн был обращен к тюркскому божеству не выдерживает критики. Тюркским словом "тангры" крымчаки просто переводили слово "бог". Мне приходилось слышать от информантов пение традиционной для пасхальной еврейской трапезы ("седера") песни "?אחד מי יודע" - "Эхад ми йодеа"? ("Кто знает, что такое один"? - древнееврейск.) в переводе крымско-татарским языком. В этом переводе строка "אחד אלהינו"- "Эхад Элокейну" («Один – наш Бог» - древнееврейск.) звучал как "Бир дыр Тангрымыз" ("Один - наш Бог" - крымско- татарск.). Другие наименования Бога мне приходилось слышать от информантов-крымчаков намного реже, чем слово "тангры", но они все же встречались: «Слово «Бог» у нас, крымчаков так говорят: Ярадан, Аданай, Алах таальи (всевышний бог)». Ничего тюркского. Таким образом приведенная выше цитата из работы И.Б.Ачкинази является неудачной попыткой продемонстрировать, что у крымчаков сохранились пережитки тюркского язычества, религии, которую они якобы исповедовали к переходу в иудаизм. Что касается названия молитвы «Шохне бате», то она, несомненно, происходит от древнееврейских слов שֹכְנֵי בָתֵי («шохней ватей» на современном иврите) – «обитатели домов (глиняных)». Эти слова были позаимствованы из библейской книги Иов (4, 19)". C выводами В. Чернина согласен известный крымский ученый М.Б.Кизилов (подробнее об этом в материале: Современное состояние общины - Крымчаки (krymchaks.info)
Список использованной литературы
1. Ачкинази И.В. К вопросу об этногенезе крымчаков в советской историографии. Материалы по археологии, истории и этнографии Крыма. — Симферополь, 1990. Вып.1.
2. Ачкинази И.В. Крымчаки. Историографический обзор по публикациям XIX — нач. XX вв. Материалы по археологии, истории и этнографии Крыма. — Симферополь, 1992. — Вып. 2.
3. Фарфел ь И.Г. Древняя еврейская синагога, найденная в городе Феодосии. — Феодосия, 1918.
4. Чернин  В.Ю. О появлении этнонима «крымчак» и понятия «крымчакский язык». География и культура этнографических групп татар в СССР. — М., 1983.
5. Котлер  И.Б. Фамилии крымчаков как источники их этнической истории. Малые и дисперсные группы в Европейской части СССР. — М., 1985.
6. Куповецкий М.С.  К этнической истории крымчаков. Этноконтактные зоны в Европейской зоне СССР (география' динамика, методы изучения). — М., 1989.
7. Лякуб П.М.  Крымчаки. Рассвет. Орган русских евреев. — Одесса, 1860. — М» 13.
8. Леви  Р. А., Тревгода Т. И., Пурим Л. М. Секреты крымчакской кухни. — Симферополь, 1990.
9.  Ачкинази И.В. Отчет об охранных археологических исследованиях в городах Белогорске и Феодосии Крымской области в 1990 г. — Симферополь, 1991.
10. Коковцев П.К. Новый еврейский документ о хазарах и хазаро-русско-византийских отношениях в X веке. ЖМНП. — 1913, ноябрь.
11. Лебедев В. В. Еврейская средневековая рукописная книга . Культура народов Востока. Очерки. — Кн. 1. — М., 1987.
12. Дейнард Э.  Масса Крым. — Варшава, 1878.
13. Хвольсон Д.А. Сборник еврейских надписей. — СПб., 1884.
14. Гидалевич А. Я. Футляр для торы из синагоги крымчакской общины в Карасубазаре. ИТУАК. Симферополь, 1916. — № 53.
15. Куник А. Тохтамыш и Фиркович.Приложение к 27 тому Записок императорской академии наук. СПб., 1876.
Приложение
Видео-интервью И.В. Ачкинази М.А. Измерли, Симферополь, 2005 год: