Живая летопись воспоминаний

Лариса Мангупли
Ещё за тридцать лет до своей недавней кончины всемирно известный писатель Борис Стругацкий в эссе «Больной вопрос» написал:

Я, между прочим, и до сих пор не знаю, что это всё-таки значит – «чувствовать себя евреем». У меня сложилось определённое впечатление(в том числе и из разговоров со многими евреями), что «чувствовать себя евреем» – значит: жить в ожидании, что тебя в любой момент могут оскорбить и унизить без всякой на то причины или повода. Я не знаю также и что значит «чувствовать себя русским». Иногда мне кажется, это означает просто радоваться при мысли, что ты не еврей

Признаюсь, что-то похожее я испытывала на своей первой родине, когда, касаясь темы национальных ощущений, говорила, что я – крымчачка. Да, так это и есть, так было написано и в моём паспорте. И это согревало. Даже радовало – всё-таки не еврейка. А вот душа? Что творилось с ней?..

Примерно на такой же вопрос недавно мне пришлось ответить в интервью уже здесь, на моей второй родине. И я сказала, что теперь счастлива, ведь мне никто уже не скажет, мол, езжай в свой Израиль. Здесь я обрела душевное равновесие, уверенность, истинное национальное самосознание.

С кем бы из своих соплеменников-крымчаков, этой этнолингвистической группы евреев, которую гитлеровцы пытались уничтожить на корню, я ни говорила, каждый делился чувствами, так схожими с моими. Было это в Нетании, на традиционной встрече крымчаков. Многие знают об этих ежегодных встречах памяти, на которые съезжаются израильтяне – выходцы из разных стран. Большая их часть
– из Украины, из тех мест, что отмечены на карте Крыма такими древними городами, как Керчь, Симферополь, Феодосия, Евпатория, Бахчисарай, Карасубазар (Белогорск). Именно там на протяжении многих столетий компактно жили крымчаки и именно там в 1941 году фашисты истребили крымчаков и евреев – мирных жителей, исповедовавших иудаизм.

Очевидцев тех злодеяний теперь уже почти не осталось, но есть их дети, которые из уст в уста передают своим детям и внукам то, что было пережито старшим поколением. И на встречах (тъкунах) мы слышим истории, что сходят со страниц воспоминаний. Так из года в год и ведётся эта живая летопись, которая берёт своё начало в декабре 1941 года.

Мы только мысленно можем побывать у крымских противотанковых рвов, где расстреливали наших родных, у захоронений на полях памяти, куда ежегодно 11 декабря приходят люди, чтобы отметить эту печальную дату. А ещё прочитать заметки крымской журналистки Натальи Суминой:

«По Крыму существует около 70 захоронений, относящихся к годам второй мировой. Всего в годы войны в Крыму погибло около 40 тыс. евреев, включая 6 тыс. крымчаков. На месте массовой гибели ни в чем не повинных людей создан мемориал…Митинг начался с чтения молитв. На нем выступили председатель еврейской общины Александр Глубочанский, родные которого, в том числе и отец, погибли во время войны, заместитель председателя меджлиса Рефат Чубаров, член правления общества «Кърымчахлар» Аркадий Ачкинази и другие. В митинге приняли участие представители Верховного Совета автономии, руководители и члены национальных общин, духовенства, в том числе митрополит Симферопольский и Крымский Владыка Лазарь, первый секретарь посольства Государства Израиль Юлия Дорпер, а также представители средств массовой информации. По окончании траурного мероприятия на «Поле Памяти» члены общества «Кърымчахлар» отправились на место сбора крымчаков и евреев на расстрел в 1941 г., на ул. Студенческую. А затем был проведен традиционный ткъун, на котором выступили очевидцы событий 71-летней давности, бывшие в оккупации».

Не так уж и много осталось тех, кто пережил то страшное время, кто может донести до нас картины прошлого. Марина Рабино (Галач) долго жила в неведении того, что выпало на долю её отца во время войны.А он щадил своих детей и только в последние годы жизни поведал о том, какие страдания принесло ему военное лихолетье.

– Мой дед был узником гетто, – рассказала Марина, – моя тётя Шура Мизрахи прошла всю войну и в составе 51-й Армии освобождала Новороссийск, другая тётя, Мария Маркова, была лейтенантом медслужбы… Обе недавно ушли из жизни. Вся моя семья живёт в Израиле, и я счастлива, что мы уже корнями вросли в эту землю. И корни эти будут нас крепко держать на ней. Только бы мир был…

Боевые подвиги Рафаила Ачкинадзе, приехавшего из Кирьят-Бялика, отмечены многими наградами. Будучи 16-летним парнишкой, он вместе со своим старшим братом служил на военном корабле «Львов» и участвовал в боевых сражениях. Его двое детей, шестеро внуков и девять правнуков могут гордиться прославленным отцом, дедом и прадедом. За столом, рядом с Рафаилом Ароновичем – его зять Ефим Гутман. Кстати, земляк мой. Репатриировался в Израиль из Керчи. Война и Холокост для него – это всего лишь история. И знает он её по учебникам, книгам и кинофильмам. Но есть ещё и живая история, та, что передаётся крымчаками из поколения в поколение. Такой страницей он и поделился с нами.

Жила в Керчи всеми почитаемая крымчачка по имени Эстер. Она многое знала и многое умела. Шли к ней, чтобы избавила ребёнка от заикания или от хвори вылечила, чтобы поворожила на судьбу, совет дала в трудной ситуации. Знала эта женщина, в каких семьях подрастают женихи и невесты и слыла умелой свахой. А если уж умирал кто-то из крымчаков, то ни один печальный обряд не обходился без Эстер. Тот ли потому, что в семье своей она была старшей дочерью, то ли потому, что в своём кругу была как бы над всеми, звали её Балабан-Эстер. «Балабан» – значит «большая»(крымч.). А сама история, которую рассказал Ефим, относится к концу 1941 года. Керчь оккупирована немцами. Уже уничтожены почти все евреи, не успевшие эвакуироваться. В городе развешены листовки с Указом немецкого командования, обязывающим всех крымчаков явиться 3 января 1942 года на место сбора. Люди, оставшиеся в ловушке, в панике – расстрел неминуем.

… Балабан-Эстер разложила колоду изрядно потёртых карт.

– Успокойтесь, дети мои, – говорит она пришедшим за помощью. – Расстрела не будет.

«Это невероятно, – изумились крымчаки, – кто может остановить кровавую акцию?» И отправились они тогда к знакомому раввину. А тот успокоил, мол, если Балабан-Эстер сказала, то так тому и быть. Спасение, слава Творцу, обязательно придёт. Он воздал руки к небу и прочитал молитву.

И спасение действительно пришло. 25 декабря 1941 года началась Керченско-Феодосийская десантная операция. Войска Закавказского (в период боёв – уже Кавказского) фронта,морские пехотинцы Черноморского флота и Азовской военной флотилии высадились на Керченский берег. И к 2 января 1942 года они очистили город от оккупантов. Крымчаки были спасены.

Но у этой истории есть ещё предыстория. Вещунья Балабан-Эстер не могла знать, какое именно чудо произойдёт и что отодвинет дату расстрела крымчаков перед десантной операцией.

О самом этом чуде рассказал участникам тъкуна Александр Борохов, врач-психиатр из Иерусалима:

– Все знают о знаменитом «Списке Шиндлера». Не умоляя его подвиг, скажу, что немецкий промышленник и коммерсант Оскар Шиндлер, спасший от истребления1200 евреев, получил немалые дивиденды, взяв их к себе на работу. Но мало ещё кто знает о тех, кто, рискуя собственной жизнью, спасал евреев и крымчаков. Прежде, чем рассказать о том, почему был отсрочен расстрел крымчаков в Керчи, а, стало быть, и в других городах Крыма, напомню, как керченский врач Филипенко, русский по национальности, явился в немецкую комендатуру в форме белого офицера и сказал, что в городе начинается эпидемия холеры. И потому всех врачей-евреев (а они уже были на пункте сбора для расстрела) надо немедленно отпустить на борьбу с этой эпидемией. Немцы испугались надвигающейся беды и отпустили десять человек, которые, в результате,избежали смерти. Замечу, что с приходом Красной Армии сам Филипенко был расстрелян. Ну, а теперь о четырёх крымчаках, которые, предпринимая свою акцию, тоже рисковали собственными жизнями.

О том, что вслед за евреями готовится уничтожение крымчаков  (уже велась их перепись), догадаться было нетрудно. И вот в конце ноября сорок первого года четверо просвещённых керчан по фамилиям: Кая, Валит, Мизрахии мой дед Захарий Борохов (двое из них владели немецким языком), пришли в комендатуру и принесли сфабрикованные документы, подтверждающие, что, якобы, крымчаки – ну, не совсем евреи. Со свойственной немцам педантичностью, фашисты отправили документы своему руководству и приостановили  акцию расстрела до особого разрешения. Время было выиграно и произошло то, что произошло – подоспел десант. Пятьсот человек смогли немедленно эвакуироваться. Кто-то их них сегодня присутствует в этом зале…

– Пятьсот человек! – заметил председатель крымчакской общины Израиля Михаил Измерли. – Интересное совпадение: сегодня наша группа «Крымчаки, где вы?» в «Одноклассниках» насчитывает тоже пятьсот человек… И спасибо известной в наших кругах, и не только в наших, династии Бороховых за то, что и сегодня её представители с нами.

Да, династия, которая ведёт своё начало с восемнадцатого столетия, всегда была со своим народом. Прадед Александра Яаков-Барух Борохов ещё в 1818 году писал письмо русскому царю Александру I о бедственном положении крымчаков. Это письмо и поныне хранится в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Ходатайство Яакова-Баруха тогда возымело действие. Царь пошёл навстречу и помог крымчакам.

Из поколения в поколение династия Бороховых оставляет добрый след в истории народа. О сыне Яакова, Захарии, упомянуто здесь лишь вскользь. Его сын, доктор медицинских наук, профессор Давид Борохов бережно хранит бесценный архив отца. Это и родословная семьи, и документы переписи крымчаков Керчи (её проводил сам Захарий Яковлевич), которые старались скрывать свою национальную принадлежность из-за дискриминации. Это и воспоминания о времени оккупации в городе, дважды побывавшем в руках фашистов. После войны Захарий, рискуя свободой, сумел переслать свои воспоминания в Израиль.

– Кто знает, чей портрет украшает нашу купюру в сто шекелей? – спросил собравшихся Давид Борохов и после небольшой паузы сказал, – Это портрет крупного учёного, второго президента Израиля Бен Цви. Он – автор книги «Изгнанники Израиля», в которой помещены и воспоминания моего отца. Интересная деталь: свою книгу автор заканчивает мыслью о том, что после всех потерь крымчаки соберутся на Святой Земле. И мы с вами – подтверждение этому предсказанию. Да, война разбросала наш народ не только по всему бывшему Советскому Союзу, но и по разным странам и континентам. Мы вспоминаем прошлое, говорим о будущем. Но многое из того, чем жил наш народ, забывается. Кто, например, помнит крымчакские пословицы и поговорки? Я не могу говорить на языке наших отцов и дедов. По-русски одна из  поговорок звучит так: «Каждый птенец делает то, что видит в своём гнезде». И то, что сегодня на эту встречу памяти приехали не только мы, дети войны, но и уже наши дети и внуки, подтверждает эту истину. Я смотрю на свою одиннадцатилетнюю внучку Ошрит Борохову, на её ровесниц: Николь Вайнер из Хайфы и Ребекку Шолом из Бат-Яма и думаю о том, что цепочка памяти продолжается, что звенья этой цепочки крепки и надёжны, что вот такие встречи – это очень важные моменты в биографии наших внуков.

На встрече этой дети впервые услышали о подвигах крымчаков на войне, в тылу врага и уже в послевоенное время, о том, как через всю жизнь пронесли они честь своей фамилии. Владимир Клячкин из Кирьят-Ата рассказал о своём тесте Моисее Кокозе, военном нейрохирурге, спасшем более 1200 раненых солдат и офицеров. Моисей гордился своей принадлежностью к роду Ходжи Бикеш Кёккёза, торгового и дипломатического посредника между царём Иваном III Васильевичем и крымским ханом Менгли-Гиреем. Ходжа и Моисей пришли в эту жизнь с разницей во времени в пятьсот лет. Но если прочитать книгу «Хождение за три моря» и жизнеописание военных и ратных подвигов нашего современника Моисея Кокоза, то можно увидеть, как много общего было между этими людьми, носившими одну фамилию.

Обычно, когда крымчаки собираются вместе, чтобы вспомнить и рассказать, то журналист может вообще не задавать никаких вопросов – информация идёт, что называется, от самих сердец, от той боли утрат, от той благодарности людям, которые, не боясь наказаний смертью, приходили на помощь обречённым.

–Я хочу рассказать…

Марина Кадемья(Леви) доносит до нас историю, связанную с документом (его подлинник хранится в Украинском Государственном Архиве), датированным 11 декабря 1941 года, – временем, когда готовился расстрел крымчаков в Феодосии. Это список шапочников, перчаточников, жестянщиков, клёповщиков. Все они названы по фамилиям и именам с указанием домашних адресов. Список подписан бургомистром Феодосии Андриевским (он был партизаном и работал в немецкой полиции). «Городское управление, – гласит текст, – просит Вас не распространять на нижеупомянутых лиц приказ от 10 декабря о явке нижеследующих крымчаков на Сенную площадь. Эти лица являются ремесленниками и необходимы городу».

– В списке этом,– рассказывает Марина, – под седьмым номером стоит фамилия моего деда Меера Леви. Вместе с несколькими, названными в списке крымчаками, он сумел тайно бежать из города вместе со своей семьёй. Так остался жив и мой отец. И я, родившаяся уже после войны, обязана этим рождением человеку, рисковавшему своей жизнью ради спасения крымчаков.

Племянник Марины, Олег Минич, студент Хайфского университета, отделения еврейской философии, – один из второго послевоенного поколения семьи Леви. Несколько лет назад он впервые приехал на тъкун, послушал удивительные истории и с тех пор не просто рассказывает школьникам о малочисленном народе (он работает воспитателем в тихоне Молодёжной деревни на Кармеле), но и решил серьёзно заняться исследовательской работой. Собирает любые источники, содержащие древние молитвы, которые читали когда-то крымчаки в синагогах. Сегодня его коллекция совсем небольшая, но он очень дорожит ею. Например, книгой, изданной 114 лет назад. В ней собраны песни, которые пели после субботних и праздничных молитв. Или книгой пасхальной агады, в которой приведен текст и на иврите, и несколько видоизменённый, со своеобразным крымчакским произношением. Издана книга в первом десятилетии двадцатого века.

Недавно Олег побывал в Симферополе. В народном музее Крымского республиканского культурно-просветительского общества «Кърымчахлар» он увидел триптих работы художника Ильи Борохова с отображением фрагментов, связанных с культурой, бытом, традициями и обрядами крымчаков. Внимание привлёк сюжет, в котором над женихом и невестой, перед тем, как им войти под хупу, совершается обряд отпущения грехов. Это заинтересовало Олега. Он знал, что такой же обряд четыреста лет назад над новобрачными совершали каббалисты в Цфате. И задался он вопросом: каким образом этот обряд со Святой Земли попал в Крым? А, может, всё как раз и наоборот?..

– Исследовательская работа – дело тонкое. Она может длиться годами, десятилетиями, – поделился Олег,– и без помощи тут не обойтись. Надеюсь на поддержку.

Особый колорит встрече придал фотомонтаж, с любовью сделанный председателем общины Михаилом Измерли. Михаил использовал фотографии крымчаков, которые в разные годы жили в Америке, в бывшем Советском Союзе и в других странах, и которые мечтали обрести родину в Израиле, да так и не смогли осуществить свою мечту. И теперь, пусть и символически, все они встретились на Святой Земле.

– Думаю, выражу общее мнение,– сказала Елизавета Пейсах (Бакши) из Беэр-Шевы, – что этими нашими встречами мы обязаны очень инициативному, широкой души человеку, председателю общины Михаилу Измерли. Его стараниями мы поддерживаем связь друг с другом, сохраняем свои национальные традиции.

Погасли свечи, умолкли голоса, слетавшие с диска и доносившие до нас мелодии и слова печальных крымчакских песен, тех, что сложились в народе в память о погибших в Холокосте. Обошла свой привычный круг (из рук в руки) капсула с землёй, взятой на «Поле Памяти» под Симферополем, в том месте, где 71 год назад были расстреляны крымчаки. И последнее «А-а-мен», что слетело с наших губ в конце кадиша, растворилось в тишине зала. Но в каждом сердце оно продолжало звучать как благодарность Творцу за то, что привёл нас на Землю праотцов, за то, что здесь мы можем чувствовать себя теми, кто мы есть.